Читать книгу - "Не там, где надо - Кеннет Дун"

проводил на юго-востоке Азии. Потом занялся коммерцией, а, вернувшись в Штаты, почувствовал вкус к рекламе. Аарон Гельб тоже с восточного побережья, родился в 1900 году. Женат, пятеро детей, старшие уже сделали его дедушкой. В компании он скорее служит балластом, придерживается традиционной стратегии, тогда как Рэнфорд всегда был склонен к авантюре. Например, в том, что именно он продвигает молодых сотрудников с новыми идеями. Всегда готов признать, что его подход устарел. В последнее время ходили активные слухи, что Рэнфорд собирается отойти от управления бизнесом, расширив совет директоров.

– И тут на сцене появляются мой брат и Винсент Ричардс.

– Именно. Думаю, биографию своего брата ты и так отлично знаешь. Он пришел в компанию в 1949 году, через год стал младшим партнером. Он вполне мог заслуживать место в руководстве, если бы не вмешался Ричардс. Кстати, настоящее имя Ричардса – Виченцо ДеЛеоне. Родился в 1929 году в Чикаго…

– Подожди, как ты сказал? – я вспомнил, что сестру Ричардса звали Анджела ДеЛеоне. Тогда я не стал уточнять, решив, что девушка просто успела побывать замужем.

– Виченцо ЛеЛеоне. Он официально сменил имя после демобилизации. Во всяком случае, в Калифорнию он приехал уже под именем Ричардса. Наверное, хотел больше походить на стандартного американца. Не знаю, откуда его семья, но Винсент родился в США, и по его внешности не скажешь, что у него какие-то итальянские корни.

Я вспомнил портрет убитого, опубликованный в газете. Фред был прав: обычный парень с открытым взглядом и белозубой улыбкой, слегка вьющиеся волосы скорее каштановые, чем темные.

– Ричард сделал агентство знаменитым. Он первым сделал ставку на телевидение, придумал проводить провокационные конкурсы вместо стандартных рекламных объявлений и купонов в газетах. Многим клиентам он с нуля придумал новый продукт и имидж, который сразу приносил деньги. Никогда не был женат, хотя у него отбоя не было от поклонниц. Некоторое время встречался с разными актрисами средней величины. Ну и ему приписывали многочисленные романы с девушками, которые хотели участвовать в кампании «Венеры и Марса», хотя это ни разу не подтвердилось.

Я поблагодарил Фреда и повесил трубку.

Через сорок минут я парковал свой автомобиль на подземной стоянке нового 32-этажного небоскреба в деловой части города. Агентство «Ар энд Джи» находилось на 26-м этаже, занимая его целиком. Из приемной открывался захватывающий вид на раскинувшийся внизу Лос-Анджелес.

– Впечатляет? – спросила подошедшая ко мне девушка. – Подождите, вы еще не видели кабинет мистера Рэнфорда и банкетный зал. Там окна от пола до потолка. У впечатлительных особ может начаться головокружение.

– Меня зовут Одри Моралес, – представилась она. – А вы, – Одри взглянула на карточку, которую я передал секретарше на рецепции. – Мистер Стин? Вы случайно не…

– Да, я брат Уоррена Стина. А еще я частный детектив.

– Как интересно, – она произнесла это чисто рефлекторно, улыбнувшись профессиональной улыбкой. – То есть я хочу сказать, что это ужасно, что произошло с мистером Ричардсом и мистером Стином. Пройдемте со мной, мистер Рэнфорд вас ожидает.

Мы шли по широкому коридору, стены которого были увешаны какими-то аляповатыми абстрактными картинами и постерами. Из кабинета в кабинет сновали люди с бумагами, из открытых дверей разносился треск пишущих машинок и бурно спорящие голоса. На нас никто не обращал внимания, только некоторые из встречных машинально здоровались с Одри.

– А где кабинет мистера Стина? – поинтересовался я.

– В другой стороне коридора направо от главных лифтов. Там находится большая приемная и секретариат, а за ними личные кабинеты мистера Стина, мистера Ричардса и других директоров направлений. У каждого из них своя секретарша, хотя девушки и сидят в общей комнате. А у мистера Рэнфорда и мистера Гельба отдельная приемная.

– А вы? Вы чья-то секретарша?

– Нет, я копирайтер. Поступила сюда сразу после колледжа, пока что только стажируюсь. Фактически бесплатная рабочая сила. Ну и еще меня посылают с разными поручениями.

– У вас необычное имя.

– Одри? Или Моралес? – усмехнулась она. – Мой отец кубинец, когда он познакомился с моей мамой, то они переехали в Калифорнию, где жила ее семья. Но вся его родня осталась на Кубе. Отец уговаривает их уехать от режима Кастро, но они не верят, что он долго продержится. А вы пришли расследовать обвинения против мистера Стина? – с неожиданным любопытством Одри заглянула мне в глаза.

Я бы с удовольствием уединился с мисс Моралес и поболтал часок-другой. Мне показалось, что, несмотря на скромную должность в компании, она в курсе многих местных дел и сплетен. Однако мы уже миновали коридор и вышли в просторный холл, где находились двери лифта.

– Это единственный способ попасть наверх, кроме пожарной лестницы, конечно. Кабинеты руководства находятся на другом этаже, как и переговорная для особо важных клиентов.

Как я понял, в «Ар энд Джи» не царил дух демократии. Не удивительно, что войти в плавление в этой конторе означало буквально подняться наверх служебной лестницы.

Действительно, оформление директорского этажа отличалось от основного помещения. В приемной мистера Рэнфорда отсутствовали яркие плакаты и китчевые картины. Белые стены украшало лишь несколько японских гравюр. Навстречу мне вышла молодая женщина лет тридцати в белой блузке с накрахмаленным бантом и серой юбке, скрывающей колени. В ее лице не было ничего примечательного, кроме оценивающего сосредоточенного взгляда квадратных серых глаз, увеличенных очками в черепаховой оправе. Как я понял, Рэнфорд и Гельб ценили в своих помощницах профессионализм и преданность, а не эффектную внешность.

– Можете идти, Одри, – сухо обратилась женщина к моей провожатой. Затем слегка толкнула раздвижную дверь и доложила боссу о моем прибытии.

Заходя в кабинет босса я оглянулся. Секретарша вернулась за свой стол и стала деловито заправлять в машинку листы бумаги, проложенные копиркой.

Оказавшись в кабинете Рэнфорда, я на мгновение опешил. Я вспомнил слова Фреда, что в молодости тот много времени проводил в юго-восточной Азии, но не ожидал, что он перенесет атмосферу Индокитая, Китая и Японии в современный кабинет. Кроме знаменитого панорамного окна, растянувшегося во всю стену от пола до потолка, остальное внушительное пространство было заставлено причудливой мебелью и предметами искусства, напомнившего мне об интерьерах магазинчиков Чайнатауна или Маленького Токио, причем одновременно. Тут были низкие резные столики из красного дерева, за которыми вообще-то полагалось сидеть, но здесь на них громоздились кипы глянцевых журналов или подносы со стаканами и набором для коктейлей. Вдоль стен стояло несколько экранов из бамбука и рисовой бумаги, в углу уютно пристроилась фигура толстого улыбающегося Будды. На специальных подставках красовались изящные фарфоровые вазы. Казалось, обставляя свой кабинет, его хозяин с равным энтузиазмом ограбил несколько музеев и барахолок.