Читать книгу - "Похищенная девушка - Джозефина Тэй"

– Да, но мне помогают две вещи. Домовитой меня не назовешь, но иметь собственное жилище так чудесно, что я готова мириться с любыми трудностями. Старый мистер Кроул приходился моему отцу двоюродным братом, но мы с ним не были знакомы. Много лет мы с мамой жили в пансионе в Кенсингтоне. – Уголки ее губ дрогнули в кривой усмешке. – Можете себе представить, как маму там любили! – Улыбка исчезла. – Отец умер, когда я была совсем маленькой. Он был из тех оптимистов, кто всегда рассчитывает завтра разбогатеть. Однажды он обнаружил, что после всех его спекуляций у нас не осталось денег даже на хлеб, и покончил с собой, оставив маму справляться с последствиями в одиночестве.

Роберт подумал, что это в некоторой степени объясняет характер миссис Шарп.

– Я ничему не обучалась, пришлось хвататься за любую работу. Только не за домашнюю – терпеть не могу домоводство, – а так служила во всяких женских лавчонках, которых в Кенсингтоне пруд пруди. Абажуры, цветы, всякие побрякушки, организация турпоездок. Когда умер старый мистер Кроул, я работала в чайной. Знаете, есть такие кафе, где по утрам собираются дамы и сплетничают. Знаю, трудновато.

– Что трудновато?

– Представить меня среди чайных чашек.

Роберт, не привыкший к тому, чтобы его мысли читали – тетушка Лин не была способна следовать за чьим-либо ходом мысли, даже если ей подробно все разъясняли, – почувствовал себя смущенным. Но Марион продолжала, не обращая на него внимания.

– Только мы ощутили себя в безопасности, как дома, и тут случилось такое.

Впервые после того, как она попросила его о помощи, у Роберта возникло горячее желание оказать ей поддержку.

– И все потому, что девчонке понадобилось алиби, – сказал он. – Надо бы узнать об этой Бетти Кейн побольше.

– Могу сказать одно. Она чрезмерно сексуальна.

– Это женское чутье?

– Нет. Я не слишком женственна, и чутья у меня нет. Но я ни разу не встречала никого – ни мужчину, ни женщину – с таким цветом глаз, кто не был бы слишком чувственным. Темный, непрозрачный цвет, своего рода поблекший синий – непременно об этом свидетельствует.

Роберт снисходительно улыбнулся. Она-то как раз показалась ему весьма женственной.

– И не надо смотреть на меня свысока лишь потому, что это не логика юриста, – прибавила она. – Взгляните на своих знакомых и сами все поймете.

Роберт тут же вспомнил Джеральда Бланта, героя нашумевшего милфордского скандала. У Джеральда как раз темно-синие глаза. У Артура Уоллиса, подручного в кабаке «Белый олень», который выплачивает по три штрафа в неделю. И у… Черт бы побрал эту женщину, она не имеет права делать дурацкие обобщения и при этом оказываться права.

– Интересно бы выяснить, чем она на самом деле занималась весь этот месяц, – сказала Марион. – Я искренне рада, что ее как следует избили. В мире есть по крайней мере один человек, верно оценивший эту девочку. Надеюсь рано или поздно с ним встретиться и пожать ему руку.

– С ним?

– С таким цветом глаз это наверняка «он».

– Что ж, – сказал Роберт, поднимаясь, – я сильно сомневаюсь в том, что Грант захочет доводить дело до суда. Слово девочки против вашего, а весомых доказательств нет ни у одной из сторон. Против вас будет ее подробное заявление, но ведь все улики косвенные. Против нее – явная неправдоподобность всей этой истории. Вряд ли Гранту удастся добиться судебного разбирательства.

– Проблема в том, что не имеет никакого значения, дойдет ли дело до суда или застрянет в папках Скотленд-Ярда. Рано или поздно пойдут слухи. Пока все это не прояснится, нам не будет покоя.

– О, все непременно прояснится, это я вам обещаю. Но думаю, нам следует денек-другой подождать, посмотреть, что собирается предпринять Скотленд-Ярд. У них куда больше возможностей докопаться до истины, чем у нас с вами.

– В устах адвоката это весьма трогательная оценка честности полиции.

– Поверьте, честность, может, и похвальна, но Скотленд-Ярд давно убедился, что она помимо прочего необходима для дела. Им просто невыгодно довольствоваться меньшим.

– Если дойдет до суда, – сказала она, провожая его к двери, – если приговор будет вынесен, чем нам это грозит?

– Не могу сказать точно: то ли два года тюрьмы, то ли семь лет принудительных работ. Я уже говорил, что касательно уголовного кодекса на меня полагаться не стоит. Но я все выясню.

– Да, пожалуйста. Разница весьма существенная.

Ее манера над всем смеяться пришлась ему по душе. Особенно если учесть, что впереди ее могло ожидать уголовное обвинение.

– До свидания, – сказала она. – Большое вам спасибо, что сразу приехали. Вы меня очень поддержали.

На пути к воротам Роберт вспомнил, что чуть было не бросил ее на съедение Бену Карли, и покраснел.

Глава 4

– Много дел сегодня, мой милый? – спросила тетя Лин, расправляя салфетку на пухлых коленях.

Этот вопрос имел смысл и вместе с тем ничего не значил. Он являлся столь же неотъемлемой частью прелюдии к обеду, как разглаживание салфетки на коленях и шарканье правой ступней в поисках скамеечки, куда тетушка ставила свои короткие ножки. Она не стремилась получить ответ; вернее, не обращала внимания на заданный ею же вопрос и не слушала, что именно отвечает собеседник.

Сегодня Роберт смотрел на тетушку с каким-то более глубоким расположением, нежели обычно. Потоптавшись во «Франчайзе», он по-новому оценил эту невысокую крепкую старушку с короткой шеей, круглым розовым личиком и седыми волосами, небрежно заколотыми крупными шпильками. Присутствие безмятежной тети Лин успокаивало его. Жизнь Линды Беннет была заполнена кулинарными рецептами, кинозвездами, крестниками и церковными базарами, и она считала эту жизнь прекрасной. Она прямо-таки излучала благополучие и довольство. Кроме «Женской страницы» в ежедневной газете («Как сделать бутоньерку из старой перчатки»), она, насколько Роберт знал, больше ничего не читала. Случалось, убирая брошенную Робертом газету, тетя Лин посматривала на заголовки и комментировала их. («“ПОДОШЛА К КОНЦУ ВОСЬМИДЕСЯТИДВУХДНЕВНАЯ ГОЛОДОВКА” – Ну и глупости! “НА БАГАМАХ НАШЛИ НЕФТЬ” – Милый, я тебе говорила, что парафин подорожал на пенни?») Но создавалось впечатление, будто тетя Лин не верит в существование того мира, о котором писали газеты. Мир тети Лин начинался с Роберта Блэра и оканчивался в радиусе десяти миль от него.

– Почему ты сегодня пришел так поздно, милый? – спросила она, покончив с супом.

Личный опыт подсказывал, что этот вопрос из иной категории, нежели: «Много дел сегодня, мой милый?»

– Пришлось съездить во «Франчайз» – тот дом на Ларборо-роуд. Меня просили дать юридический совет.

– Те странные люди? Не знала, что ты с ними