Читать книгу - "Дойти и рассказать - Сергей Анисимов"

Если бы некий бесплотный дух заглянул сейчас в устье небольшого оврага, с обоих боков завешенного перекрывающимися густыми ветками кустов, он обнаружил бы несколько необычную для данной местности картину. Двое грязных, исхудалых парней лет двадцати с небольшим сидели почти вплотную друг к другу – причём один из них с полным спокойствием держал в руках видавший виды «Калашников», а второй, наоборот, озирался с выражением полного изумления на лице.

– Уф-ф… Блин…

Зелёные куртки на обоих не слишком походили на маскировочные, поскольку там и сям на них еще виднелись стройотрядовские нашивки, изображающие эмблему породившего их института, отношение к соответствующему району, положение в структуре отряда и так далее. Дополняли картину российские «триколоры» на плечах.

– Приснилось что?

Постепенно приходящий в себя Николай помотал головой и шумно сплюнул в сторону накопившейся во рту слюной.

– Да… Приснилось… Тихо вокруг?

– Сейчас тихо. Пару часов назад ездили мимо, как по Невскому. Машины четыре за десять минут.

– Я долго спал?

– Хрен его знает. Ты часов в девять свалился. Часа четыре, может.

– Спасибо, Шалва. Ох, ёлки…

Николай, приподнявшись, похрустел поясницей, потягиваясь в разные стороны. Спать на голой земле, как выяснилось, не так уж приятно. Но всё равно здорово.

– Ты во сне орал пару раз.

Стоматолог-грузин, видимо, соскучился по общению, и он даже не стал дожидаться, пока его товарищ по побегу закончит с шумом сливать лишнюю воду в глубине кустов.

– А ты как бревно спал. Я даже удивлялся. То стонешь и бока щупаешь, а залезли сюда – и вырубился за пять минут. Чего я орал-то?

– Я не понял. Только сейчас вон закричал: «Дед! Дед!».

Николай кивнул.

– Дед снился. Мне вообще редко сны снятся, а тут…

– Что говорил?

Шалва перелёг поудобнее, прикрыв рукой от земли замотанный бурой, в потёках, тряпкой бок.

– Не помню. Разговаривали о чём-то. Пять лет уже как умер, и всего раза три снился с тех пор…

– Звал к себе?

– Ты что, веришь в такое?

– У нас верят, – серьёзно сказал Шалва. – И я тоже верю. В жизни, знаешь ли, такие штуки бывают, про которые ни в одном учебнике нет.

Лицо молодого грузина показалось Николаю в этот момент совсем не таким юным, каким оно выглядело обычно. Месяцы рабства не слишком изменили его, но как раз сейчас Шалва казался взрослым, осознавшим себя человеком. Вот так можно иногда найти новое в характере кого-нибудь, кого, казалось бы, знаешь уже насквозь.

– Не звал. Просто разговаривали. Знаешь, тепло так…

Шалва кивнул.

Они помолчали, лёжа рядом на вымытом давно ушедшей в сторону реки водой каменистом русле овражка. От нечего делать, Николай начал разглядывать пистолет, который Шалва положил по правую руку от себя. Повертел в руках, выщелкнул обойму, посмотрел, вдвинул на место.

– Эта полная?

– Да.

На затворе, где-то на треть длины считая от рукоятки, были чётко выдавлены две латинские буквы – «CZ» и цифра «100». Николай немного поразмышлял над этим, но в голову никаких ассоциаций не пришло и он положил пистолет обратно на камень.

– А я куда полный рожок деть успел – вспомнить не могу. Пару раз, вроде бы, всего на спуск нажал – и всё, все патроны до единого… Странно даже. Мистика. Хорошо, второй не успел пристегнуть.

– От всего сердца тебе за это большое человеческое спасибо.

– Угу. Как говаривал добрый доктор в «Формуле любви». Болит у тебя?

– Сейчас не так.

Шалва поморщился, и вслед за ним поморщился сам Николай.

– Здорово ты меня напугал. Стонешь и колотишься об меня головой. Я тебя спрашиваю: «Ты как? Ты как?», а ты молчишь.

– Ну, ладно… Я испугался просто. Тогда было здорово больно.

– Испугался, ага… Как начал из пистолета хреначить…

– Ладно тебе.

Осторожно разминая бок под скособоченной и пропитанной засохшей кровью повязкой, любитель стоматологии фыркал себе под нос, как недовольный ассортиментом помойки кот. Поправив, насколько это было можно, тряпку, он, разогнувшись, посмотрел на Николая с некоторым смущением.

– Касательное, – сказал он извиняющимся тоном. – Такое и должно болеть, правда?

– Да, наверное. – Николай пожал плечами: как должен болеть разлохмаченный пулей кусок собственного тела он представлял себе пока с трудом.

Разговаривать было особо не о чем, не о еде же. Вода, слава богу, была – из устья овражка неспешной струйкой вытекал тоненький ручеёк, несущий в себе лёгкие красноватые песчинки. Один раз, нагибаясь за очередной пригоршней холодной, чуть жестковатой воды, Николай увидел мелькнувшее в образованной веткой микро-запруде тело лягушки, но пить не перестал. Лягушки, насколько он помнил из каких-то детских книг, воду не портили.

Собственно, так они и провели весь этот день. Неспешно переговаривались, лёжа на расстеленных поверх нагревшихся камней строевках и стараясь не затрагивать что-либо, имеющее отношение к еде. Отходили на десяток шагов в глубь овражка к ручью, потом, шаркая ногами, возвращались. Из просвета между ветвями деревьев, растущих почти вплотную друг к другу, было видно галечное русло реки, вдоль которой они сперва бежали, потом ехали, а потом снова бежали вчера. Пейзаж был абсолютно мирный, но выходить на залитое солнечным светом открытое пространство никому из их двоих совершенно не хотелось. Укрытие, в котором они так удачно залегли на день, удалось найти только перед самым рассветом, когда оба уже едва волокли ноги от усталости и напряженного ожидания того, что теперь их в любую минуту могут обнаружить. Последние полчаса Николай всерьёз опасался, что помимо всего прочего, ему придётся тащить Шалву от реки на себе – но тому, видимо, было легче ковылять самостоятельно, чем получать дополнительную порцию боли, вися на спине не слишком-то и мускулистого товарища.

– Сколько нам до своих осталось, как по-твоему?

Николай, сосредоточенно приглаживающий наполовину оторвавшуюся нашивку с российским трёхцветным флагом на рукаве разложенной сейчас перед носом строевки, поднял голову и прищурился, выискивая солнце в переплетении веток над головой. Только потом, сообразив о чём его спрашивают, он повернулся к стоматологу.

– Расстояния здесь, конечно, не особо большие в любой конец. Но нам… Знаешь, Шалва, официально говоря – чёрт его знает. Но по моим прикидкам – ночь нормального бега.

– Нормального не получится? – тот показал пальцем на свой бок и с кривой улыбкой пожал плечами – сам, мол, видишь.