Читать книгу - "Операция спасения - Сергей Иванович Зверев"

— Спасибо, Янош! — капитан протянул руку и ответил поляку крепким рукопожатием.

Полдела сделано. Осталось дождаться поляков, которые приедут забирать эту машину, и напасть на них. Действовать по обстоятельствам и лучше без стрельбы. Нужна вторая машина, на которой приедут польские полицейские. И тогда на двух машинах отправиться к лагерю, туда, где находятся птичьи фермы. Убедиться, что Светлана на ферме, пропустить патруль, зная, что следующий будет через тридцать пять минут, и тогда тараном проломить ограждение, и Света обо всем догадается сама. Ее даже звать не придется, несмотря на то что ее никто не предупредил запиской о планируемой операции. Романчук твердо решил, что он сам сядет на эту машину, которой будет проламывать ограждение. Дочь должна его увидеть и все понять. А потом на другой машине — в лес, подальше! «Я больше не буду рисковать своими людьми», — решил про себя пограничник. Он всех отправит к Агнешке прятаться в подвалах, а сам погонит машину подальше от города, он сумеет оторваться и спрятаться. Он обманет фашистов, обязательно обманет. Вот ведь как волнуется сердце, когда так близка цель!

Когда Янош уехал, капитан собрал всю группу возле машины. Все были довольны, что машина завелась, радостно переглядывались в темноте. Теперь надо было не ошибиться с новым этапом операции. В крайнем случае всегда можно отступить в лес, бросить эту машину. Главное все же — сохранить людей, не погибнуть самому, иначе Светлану спасать будет некому. Сейчас Петр Васильевич остро ощутил, что от его жизни зависит жизнь другого человека.

— Значит так, братцы! — заговорил пограничник. — Ждем поляков со второй машиной, которая должна оттащить эту в какое-то неизвестное нам место. Будем надеяться, что приедут забирать машину не взвод или рота автоматчиков, а всего несколько человек. Два, три, четыре. Работа простая — подцепить на трос и утащить машину в гараж. Наша задача — без шума захватить вторую машину, нейтрализовав врага. Дальше действуем по обстоятельствам. Или прячем обе машины в лесах, или отправляемся сразу к лагерю и там уже, если возникнет возможность, совершаем прорыв. Дальше возвращаемся к Агнешке и пережидаем активность фашистов в городе. Все понятно?

— Могу я дать совет панам командирам? — спросил старый провизор.

— Если только дельный совет, — проворчал Сорока.

— Якоб Аронович, — улыбнулся Романчук. — Мы всегда прислушивались к вашим советам, и они много раз выручали нас. Говорите, что вы хотели!

— Я хотел сказать одну не очень приятную вещь, но вы должны понять меня. Я не поляк, я еврей, но я всю жизнь прожил в Польше, прожил бок о бок с поляками. Это моя родина, но теперь она меня предала, лишила меня моей жены, упрятав ее в лагерь. И никто не знает, увижусь ли я еще когда-нибудь со своей женой, я даже не знаю, жива ли еще моя Руфь Давидовна. Но дело сейчас не в этом.

— Да говори же дело, старик, — нервно перебил провизора Сорока, но Романчук хмуро посмотрел на особиста, и тот замолчал.

— Враг рода человеческого, — продолжал говорить Баум, — всегда принимает разные обличья, но за ним всегда как хвост тянется зло. Сейчас оно заползло в Польшу, и многие люди перестали быть людьми, перестали быть поляками. Я не могу относиться как к людям к тем, кто уничтожает и свой народ, и народ еврейский. Да и вообще… Я хочу сказать, что если вам придется убивать, убивать даже поляков, которые служат нацистам, то вы меня не стесняйтесь, не стыдитесь, что задеваете мои патриотические чувства. Польше нужны другие люди, миру нужны другие люди. Кто служит в синей полиции? Те, кто присягнул нацистам, сатане. Я понимаю, что это война, а на войне врага убивают…

— Я понимаю тебя, Якоб Аронович. — Романчук обвел взглядом своих товарищей, убеждаясь, что все правильно поняли старика и согласны со своим командиром. — Мы все тебя понимаем. В любой нации есть и праведники, и негодяи. Я даже о предателях не говорю. В каждой стране бывали в ее истории такие периоды, когда брат шел на брата. Гражданские войны. А что уж говорить, когда пришел враг. Обязательно найдутся те, кто за кусок хлеба продадут всех близких и родных, страну продадут и в ноги кинутся захватчикам.

…Ночь прошла быстро. Партизаны, рассредоточившись вокруг заброшенной пожарной башни до опушки ближайшего леска, ждали приезда полиции. Каждый старался не думать о том, что никто не приедет, что на машину махнули рукой и другие дела захватили руководство полиции, не до машины стало полицейским. Но около девяти часов утра на дороге со стороны поселка показался грузовик. Романчук с сомнением смотрел на приближающийся грузовой «Фиат». Может, это не те люди едут. Все-таки тащить им на буксире придется трехтонную «Татру». И все же грузовик остановился возле машины, и из кабины выпрыгнули двое поляков. Один в гражданской кожаной куртке и кепке, второй в полицейской форме и с кобурой на ремне.

«Ну вот и все, — решил про себя Романчук. — Значит, только двое. И правильно, для чего здесь много народу собирать?» Сделав знак инженерам, засевшим неподалеку за деревьями, он быстро вышел из-за башни, перепрыгнул через небольшую канаву с водой, покрытой с ночи тонкой корочкой льда. Поляки обсуждали, как подцепить грузовик, потом один из них, в кожаной куртке, повернулся к своей машине и нос к носу столкнулся с неизвестным. Он удивленно посмотрел на мужчину, потом оглянулся на своего напарника полицейского и тут же все понял. Оказывается, его напарника уже разоружали двое мужчин с немецкими автоматами. Один приставил дуло к животу полицейского, второй расстегивал его ремень с кобурой. Шофер открыл было рот, чтобы задать хоть какой-то вопрос, но под подбородок ему уперся холодный ствол пистолета. Хороший и вполне понятный намек на то, что поднимать шум не следует.

— Как тебя зовут? — спросил Баум, когда они с Сорокой подошли к полякам.

— Казимеж, — пробормотал поляк и побледнел. — Кто вы такие, что вам от нас нужно?

— Нам нужна твоя машина, — ответил Романчук, когда Баум перевел ему вопрос шофера. — Ты кто, полицейский?

— Я нет… — начал торопливо объяснять поляк, косясь на своего напарника, которого обыскивали эти неизвестные, — да, но я просто служу шофером, я никак не связан с криминальной полицией, я просто шофер. Мне нужно кормить семью, я не лезу в политику.

— Да? — удивился Романчук. — Не лезешь в политику? По-твоему, служить оккупантам