Читать книгу - "Флоузы, или Кровь предков - Том Шарп"

— Возьми, — сказала она, продолжая при этом придерживать шкатулку. — Старуха взяла с меня слово, что эта шкатулка никогда не попадет в чужие руки. Но насчет содержимого я ей ничего не обещала.

Локхарт достал связку писем и посмотрел на конверты. Все они были адресованы в Нортумберленд почтальонше Райал-Бэнк для мисс К. Р. Флоуз. Все конверты были нераспечатаны.

— Она их не открывала, — пояснила мисс Дейнтри. — Мисс Джонсон была человеком твердых убеждений, и ее вера не позволяла ей нарушать правила Королевской почты.

— Но почему они не адресованы прямо в Блэк-Покрингтон и Флоуз-Холл? — спросил Локхарт. — Почему мать предпочитала почтальоншу из Райал-Бэнка?

— Ты что, дурак? Там бы твой дед наложил на них лапу и все бы узнал. Старый черт так ревновал ее, что обязательно прочел бы эти письма. Твоя мать отлично это понимала, она была хитрюга.

Локхарт посмотрел на штемпель одного из писем и увидел, что оно пришло из Америки и было датировано 1961 годом.

— Это письмо пришло через пять лет после ее смерти. Почему мисс Джонсон не отправила его назад?

— Пришлось бы распечатать его, чтобы выяснить обратный адрес. Она бы никогда так не поступила, — ответила мисс Дейнтри. — Я же сказала, для нее Королевская почта была такой же священной, как сама вера. А кроме того, она не хотела, чтобы единственный друг твоей матери узнал, что та умерла. Как она говорила, «лучше жить надеждой, чем горем». А она знала это по собственному опыту. Человек, с которым она была обручена, пропал без вести на Ипре, но она так никогда и не согласилась считать его погибшим. Она верила в вечную жизнь и вечную любовь, это придавало старухе силы. Хотела бы я верить хоть во что-то одно, но нет, не верю.

— Думаю, я имею право распечатать эти письма, — сказал Локхарт. Мисс Дейнтри кивнула.

— Мать не оставила тебе ничего, кроме внешности. Сомневаюсь, что ты найдешь имя отца в этих письмах.

— Быть может, хоть какую-то зацепку.

Но мисс Дейнтри не верила и в это.

— Нет, не найдешь. Заранее могу тебе сказать. Лучше уж сходи к цыганке в табор, пусть погадает. Твой отец за всю жизнь не написал ни одного письма.

Локхарт посмотрел на нее с подозрением.

— Похоже, вы все-таки знаете, кто он, — начал было Локхарт. — По крайней мере вы могли бы… — Но мисс Дейнтри поймать было не так-то просто.

— Уходи, — сказал она, вставая из-за стола. — Ты слишком напоминаешь мне Клариссу. Нечего рассиживать тут над письмами из прошлого. Сходи к прорицательнице, она скорее знает, кто твой отец, чем я.

— К прорицательнице? — переспросил Локхарт.

— К гадалке, — ответила мисс Дейнтри. — Она утверждает, что она будто бы потомок старого Элспета Фааса, о котором говорится в преданиях. — Мисс Дейнтри направилась к выходу, Локхарт пошел за ней, унося с собой связку писем и на ходу благодаря хозяйку.

— Нечего меня благодарить, — ворчливо возразила она. — Это все пустые слова, да и только. Я их наслушалась вволю. Понадобиться тебе помощь — приходи, скажи. Это и будет для меня благодарностью. Я хоть увижу, что от меня есть польза. А все остальное — пустая болтовня и вздор. Сходи сейчас к цыганке, пусть она тебе погадает. И не забудь позолотить ей ручку серебром.

Локхарт кивнул, обошел дом и прямиком направился к лугу. Немного спустя он уже сидел на корточках ярдах в двадцати от табора и, повинуясь какому-то инстинкту, подсказавшему ему, как следует себя вести, никого не окликал, но молча ждал, когда к нему обратятся сами. Таборный пес немного полаял и замолчал. От костра поднимался дым, в жимолости, окружавшей сад мисс Дейнтри, гудели пчелы.

Цыгане занимались своими делами, не обращая на Локхарта никакого внимания, как если бы его тут не было. Но примерно через полчаса к нему подошла старуха. У нее было темное и обветренное лицо, кожа ее была вся в морщинах, как кора старого дуба. Она присела перед Локхартом на корточки и протянула руку.

— Положи серебро, — сказал она.

Локхарт порылся в карманах и нашел десятипенсовую монетку, но цыганка ее не взяла.

— Там нет серебра, — сказала она.

— Другого у меня нет, — ответил Локхарт.

— Тогда золото. Еще лучше, — сказала старуха.

Локхарт мучительно пытался сообразить, есть ли у него с собой что-нибудь, в чем было бы золото, и наконец вспомнил об авторучке. Он достал ее и снял колпачок.

— Вот все золото, какое у меня есть.

Рукой, на которой сильно выступали сосуды — так, что казалось, будто она обвита плющом, — цыганка взяла авторучку.

— У тебя есть дар, — сказал она, и при ее словах ручка как будто зажила собственной жизнью, вертясь и переворачиваясь в пальцах, как крутится щепка, попавшая в водоворот. Она покрутилась и уставилась кончиком пера прямо на Локхарта. — У тебя есть дар слова, твой язык хорош для песен. Ручка указывает тебе, как компас, но ты неверно поймешь, что она показывает.

Цыганка отвернула ручку от Локхарта, но та закрутилась, и кончик пера снова остановился напротив него. После этого цыганка отдала ему авторучку.

— Чего-нибудь еще ты видишь? — спросил Локхарт.

Цыганка не стала разглядывать его ладонь, а уставилась в разделявший их кусочек земли.

— Смерть. Две смерти. Может быть, больше. Три открытые могилы, одна пустая. Вижу повешенного на дереве, других убитых. Больше ничего не скажу. Уходи.

— А о моем отце ничего? — спросил Локхарт.

— О твоем отце? Ты будешь искать его. Долго искать. А имя его будет все время с тобой, в песне. Больше ничего не скажу.

Локхарт положил авторучку в карман и достал однофунтовую бумажку. Старуха взяла ее, сплюнув на землю.

— Бумага, — пробормотала она. — Бумага — это дерево. Но бумага и чернила не принесут тебе добра, пока ты не обратишься к своему дару слова. — С этими словами она поднялась и вернулась в табор, а Локхарт, сам не понимая, почему и зачем он это делает, перекрестил двумя пальцами место, на котором она сидела. После чего повернулся и зашагал вниз по долине, по направлению к старой военной дороге и Гексану. В тот же вечер он вернулся на Сэндикот-Кресчент, где Джессика пребывала в сильной тревоге и волнении.

— Приходила полиция, — сказала она, как только Локхарт переступил через порог, — они спрашивали, не слышали или не видели ли мы в последнее время чего-нибудь необычного.

— Что ты им сказала?

— Правду, — ответила Джессика. — Что мы слышали крики, что взорвался дом О’Брайена, что бились окна, и все остальное.

— Обо мне они не спрашивали?

— Нет, — ответила Джессика. — Я сказала, что ты на работе.

— Значит, дом они не обыскивали? Джессика отрицательно помотала головой и со страхом посмотрела на него:

— Что происходит, Локхарт? Сэндикот-Кресчент всегда был таким тихим и спокойным местом, а сейчас все превратилось в какой-то кошмар. Ты знаешь, что кто-то обрезал телефонный провод к дому Рэйсимов?