Читать книгу - "Претендент на престол - Владимир Войнович"

– Приходит ко мне баба хлопотать за своего мужика. Ну ладно,не могу я ей делом помочь, но могу хотя бы посочувствовать. А я нет, я смотрюна нее крокодилом. А ведь я, Иван, когда-то был добрый мальчик. – Прокурорвсхлипнул и размазал по щеке сопли. – Я любил природу, животных. Бывало, несудомой кусок хлеба по карточкам, а за мной плетется собака. Голодная, облезлая,а глаза у нее, Иван, как у той бабы. Я злюсь на нее, топаю ногами, я самголодный, но я знаю: меня-то кто-нибудь пожалеет, а ее не пожалеет никто. И яотщипну от этого куска и ей…

Прокурор махнул рукой, затряс головой и забился в рыданиях.Голубев растерялся, схватил прокурора за плечи.

– Паша, – сказал он, – да ты что? Да брось ты. Если уж всеравно нас, как ты говоришь, так или иначе накажут, так и в самом деле, чего жнам бояться? Ну, убьют в крайнем случае, так от смерти ж не убережешься. Убитьнас они могут, но они не могут нас сделать бессмертными, вот в чем их слабость.

– Да-да, – кивал прокурор, – в этом их слабость.

Время близилось к закрытию чайной. Старуха уборщица вытиралаопустевшие столики и ставила на них кверху ножками стулья. Анюта выталкивалаодного из посетителей, тот вырывался, размахивал руками и с выражением читалнесуразицу:

Заводской дыхтяг

воздуха береги.

Пых-дых, пыхтят

мои фабрики…

…Голубев и Евпраксеин вышли из чайной последними. Давно ужевсе вокруг опустело, а они все еще топтались посреди дороги под фонарем, никакне могли распрощаться.

– Иван! – кричал прокурор, хватая председателя за грудки. –Ничего не бойся. Я завтра сам приду на бюро. Когда тебя будут долбать испросят: кто за, кто против, я встану и скажу: «Я против! Не знаю, как вы, авот лично я, прокурор Евпраксеин, я лично, именем федеративносыстической,против. Вы, – скажу, – можете убить Ивана, можете убить меня, именемфедеративносыстической, но зато мы погибнем как люди, а вы, – он отпустилпредседателя и вытянул вперед длинный палец, – жили червями и червямиподохнете».

Долго еще они прощались, трясли руки, хлопали друг друга поспинам, расходились и вновь сходились. Наконец председателю удалось оторваться,он кое-как перевалился в двуколку, а прокурор шел рядом, держась за двуколкурукой, и уговаривал Голубева ничего не бояться. Потом он все же отстал и,выкрикивая что-то ободряющее, исчез в темноте.

Выехав из Долгова, председатель отпустил вожжи, засунул рукив рукава и съежился, привалясь к спинке сиденья. Лошадь сама знала дорогу.Предвкушая отдых в теплой конюшне и охапку свежего сена, она бежала легко ишибко. Двуколку мягко потряхивало, и Голубеву было хорошо и уютно. Судовольствием вспоминая свой разговор с прокурором, он думал: «Да, Пашка прав,ничего не надо бояться».

И о том же самом думал он, когда, сдав лошадь, шел домой отконюшни, и потом, когда, подтянув к подбородку колени, погружался в сон подтеплым ватным одеялом.