Читать книгу - "Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 42. Александр Курляндский - Олешкевич"

Наташа. А я? Как боялась! С виду приличный. А там… Кто вас знает. Вдруг вы садист. Или мазохист.

Дмитрий Васильевич. Дура. Мазохист — это когда наоборот. Это когда не я тебя, а ты меня бьешь или еще что… А я ору от счастья. Будто слаще ничего не видел.

Наташа. Что в этом хорошего?

Дмитрий Васильевич. Откуда я знаю? Я же не мазохист.

Наташа. Я люблю, когда все по-хорошему. Даже у нас с вами. А чтоб бить…

Дмитрий Васильевич. Они по-другому не могут. Поняла?

Наташа. Поняла. Не маленькая.

Дмитрий Васильевич. Ты не обижайся.

Наташа. Еще чего!

Дмитрий Васильевич. Я просто объясняю.

Наташа. Знаю.

Дмитрий Васильевич. Знаешь, а говоришь. Сейчас кругом — сплошные извращенцы. Им необыкновенное подавай. На крыше поезда. Или на крыле самолета. «Эммануэль» видела?

Наташа. А то!

Дмитрий Васильевич. Помнишь, как она с жокеем? В конюшне?

Наташа. На глазах у мужика своего?

Дмитрий Васильевич. Вот-вот. А знаешь почему? Ее это вдохновляет. И мужика ее — тоже. По-другому он не может. А когда он видит, как она… на его глазах… Он просто звереет.

Наташа. Мой бы мне так накостылял!

Дмитрий Васильевич. И правильно бы сделал.

Наташа. Естественно.

Дмитрий Васильевич. Потому что нормальный человек.

Наташа. Естественно.

Дмитрий Васильевич. И я бы накостылял.

Наташа. И правильно бы сделали.

Дмитрий Васильевич. Естественно. (Вздыхает.) Только не могу… накостылять…

Пауза.

Бросила она меня.

Наташа. Ка-ак?!

Дмитрий Васильевич. Ничего. Я привык.

Наташа. И давно?

Дмитрий Васильевич. Кто ее знает. Может, неделю, а может, месяц. Сначала я и не заметил. Ну, нет — и нет. Может, к подруге пошла. Или к родителям укатила. А потом… Нахожу записку… «Мне все надоело… больше не могу…» И так далее… На двадцати страницах. Там в конце еще приписка была. «Три дня сроку даю. И номер телефона». (Смеется.) С тех пор и живу один. «Одын, одын… Совсем одын!»

Наташа. А дети?

Дмитрий Васильевич. Какие дети?! Был сын… Уехал. На негритянке женился. С острова Мадагаскар. Слыхала о таком?

Наташа. В школе проходили.

Дмитрий Васильевич. А он не прошел. Женился.

Наташа. Здорово! Она — черненькая, он — беленький. Дети будут…

Дмитрий Васильевич. В полосочку. Ка ку зебры.

Наташа. А вы веселый.

Дмитрий Васильевич. Раньше был.

Пауза.

Сама откуда? Не из Москвы?

Наташа. Как догадались?

Дмитрий Васильевич. Улыбчивая. И за других переживаешь.

Наташа. Из Кирпиченска я. Слыхали? Город такой в Сибири.

Дмитрий Васильевич. Кто ж Кирпиченск не знает?! Кирпичи там делают. Да?

Наташа. А то? И не только кирпичи. Меня там сделали.

Дмитрий Васильевич. И давно?

Наташа. Я уже старенькая, скоро двадцать три.

Дмитрий Васильевич (мечтательно). Хороший возраст. Все впереди. Мужья, любовники…

Наташа (обиженно). У меня любовников нет.

Дмитрий Васильевич (с иронией). Понимаю.

Наташа. Не верите?

Дмитрий Васильевич. Почему же…

Наташа. Думаете, если я с вами… Так и вообще…

Дмитрий Васильевич. Ничего я не думаю.

Наташа. Думаете, думаете. По глазам вижу.

Дмитрий Васильевич. Не думаю — сказал.

Наташа. Дайте честное слово.

Дмитрий Васильевич. Честное слово.

Наташа. Ну, тогда хорошо.

Дмитрий Васильевич. С ума можно сойти.

Наташа. Что?

Дмитрий Васильевич. Я говорю — с ума можно сойти.

Наташа. Почему?

Дмитрий Васильевич. Жизнь такая. Сумасшедшая. Понимаешь?

Наташа. Понимаю.

Дмитрий Васильевич. Ни черта ты не понимаешь. Что ты про жизнь знаешь?

Наташа. А то? Я все про жизнь знаю. Из Кирпиченска я.

Дмитрий Васильевич. Она из Кирпиченска. Она все про жизнь знает… А я из Мухосрамска. Думаешь, Кирпиченск твой… И есть жизнь?!

Наташа. А то?

Дмитрий Васильевич. Прекрати это дурацкое «а то»!

Наташа. Напрасно вы сердитесь.

Дмитрий Васильевич. Она все про жизнь знает. Это же надо!

Наташа. Еще я книжки читаю.

Дмитрий Васильевич. Врут все твои книжки. Я столько их прочитал, тебе и не снилось. Все — вранье. Сплошное. «Три товарища», «Два капитана», «Четверо в одной лодке». Чушь!

Наташа. Неправда. А вот вы читали «Тайны роковой любви»?

Дмитрий Васильевич. Что, что?

Наташа. «Тайны роковой любви»… Не читали? А я вся обревелась. Там один маркиз… Очень красивый. Тоже старенький… Женатый, как вы… Влюбляется в служанку…

Дмитрий Васильевич. И что?

Наташа. А у нее — жених, конюх.

Дмитрий Васильевич. Прекрасно! А у конюха — лошадь.

Наташа. Да… И еще жена.

Дмитрий Васильевич. У конюха?

Наташа. Нет. У маркиза. И она узнает.

Дмитрий Васильевич. Про что? Про лошадь?

Наташа. Нет. Про служанку.

Дмитрий Васильевич. И тогда они убегают из дома. Но лошадь ломает ногу. И конюх женится на маркизе.

Наташа (поражена). Откуда вы знаете?! А говорили, что не читали.

Дмитрий Васильевич. Такие книжки я могу писать. Знаешь где? В сральнике! Только времени жалко.

Наташа. Да ладно вам!

Дмитрий Васильевич (бросается к полкам, скидывает оттуда одну за другой книжки). Вот! «Работа актера над ролью…» «Станиславский, Мейерхольд и другие»…» «Мои встречи с Михалковым»… Автор этих книг… Знаешь кто?

Наташа. Кто?

Дмитрий Васильевич. Дмитрий Дмитриенко.

Наташа. Это кто?

Дмитрий Васильевич. Это — я!

Наташа. Не может быть.

Дмитрий Васильевич. Может.

Наташа. Вы та-акой умный. Столько книг написали. Денег у вас, наверно… Куры не клюют.

Дмитрий Васильевич (хохочет). Куры не клюют… Цыплята… Цып-цып-цып!

Наташа. Что вы смеетесь? У вас такой дом. Такая люстра… И… Диван… Мягкий-мягкий.

Дмитрий Васильевич. Блеф! Все — блеф. Остатки былой роскоши. Когда я человеком был. Когда книжки писал, а их покупали. И читали еще. А теперь… А теперь меня хотят убить.

Наташа. Да вы что?!

Дмитрий Васильевич. Клянусь.

Наташа. За что вас убивать? Вы такой умный. Та-акой… Завидуют, наверно?

Дмитрий Васильевич. Мне теперь не позавидуешь.

Наташа. Но за что?

Дмитрий Васильевич. За долги.

Наташа. У вас? Долги?!

Дмитрий Васильевич. Да. Вчера записку прислали (Достает.) Прочитать?

Наташа. Конечно.

Дмитрий Васильевич. Хорошо. (Читает.)«…Если ты… такой-то сякой…» Извини, тут ненормативная лексика… пропускаю… «в течение трех суток не отдашь…» Ну, это коммерческая тайна… пропускаю… «то мы тебя…» Опять ненормативная лексика… Пропускаю… Дальше опять… пропускаю… Вот… Это можно… «То мы тебя… такого-то сякого… через три дня…» И дальше, до конца, все пропускаю.

Наташа. Могли бы и прочесть. Я — из Кирпиченска. Когда кирпичи обжигают, знаете? Чтоб крепче были… И не такое услышишь…

Дмитрий Васильевич. Догадываюсь. Но не привык… (Раскланивается.) При дамах.

Наташа. Ка-акой!

Дмитрий Васильевич. Простите, сударыня.

Наташа (церемонно). Прощаю.

Пауза.

Наташа. И много задолжали?

Дмитрий Васильевич. Коммерческая тайна.

Наташа. Ну, скажите.

Дмитрий Васильевич. Десять тысяч.

Наташа. Всего-то? Были б