Читать книгу - "Исход Русской Армии генерала Врангеля из Крыма - Коллектив авторов -- История"

На другой день около 10 часов утра красные перешли в наступление, направляя главный удар в стыке 1-го и 3-го Корниловских полков. Вначале корниловцы отражали атаки успешно, но к полудню противник ввел более крупные силы и всю свою артиллерию. Пулеметчики вытащили из укрепленных гнезд пулеметы и стреляли прямо с бруствера. Пулеметная тачанка капитана Бурьяна{192} выскочила перед окопами на открытую позицию. Словно маяк, заалела между проволокой красная фуражка Бурьяна. Вой и взрывы снарядов усилились. Около тачанки падают лошади. Пулемет еще надрывается, но вот по корниловской цепи пробежал взволнованный вздох: «Капитан Бурьян, капитан Бурьян…» Доблестный капитан был убит.

Красные ворвались в стыки между 1-м и 3-м полком и начали распространяться по окопам влево и вправо. Под сильнейшим обстрелом корниловцы стали отходить. В ногу был ранен полковник Левитов. Его поднимают и уносят. Он кричит: «Бейте их… бейте их…»

В этом бою был переранен почти весь командный состав Корниловской дивизии: генерал Пешня, полковник Щеглов, подполковник Лысань, подполковник Пух. В командование дивизией вступил командир Корниловской артиллерийской бригады генерал Ерогин, в командование 2-м полком — капитан Трошин, 3-м полком — полковник Минервин.

27 октября генерал Врангель по прямому проводу сообщил генералу Кутепову всю сложившуюся обстановку в Крыму и настаивал на необходимости продержаться на Юшуньских позициях хотя бы еще несколько дней, чтобы выиграть время для погрузки на суда тыловых учреждений, лазаретов и населения.

На последних Юшуньских позициях ночью 28 октября 1-й Корниловский полк был сменен. Не прошли корниловцы и полторы версты от своих позиций, как услышали сзади себя сильнейшую стрельбу. Полк приостановился. Уже стало рассветать. Перед 3-м батальоном показались густые цепи. Разобрать, кто идет, — свои или красные, — было трудно. Под прикрытием бронепоезда «Георгий Победоносец» корниловцы двинулись навстречу. Только когда цепи сблизились шагов на двадцать, враги узнали друг друга. С той и другой стороны раздались залпы. «Георгий Победоносец» подкатил вплотную к красным и в упор стал их расстреливать изо всех своих орудий и пулеметов. Красные побежали, корниловцы за ними. Бронепоезд ускорил ход и разогнал подоспевшие резервы красных.

Корниловцы огляделись — одни, совершенно одни… Вокруг притаившиеся красные… Под прикрытием «Георгия Победоносца» 1-й полк отошел за Юшунь. Когда командир подсчитал свои силы, в полку было всего 120 штыков.

29 октября генерал Врангель отдал приказ: войскам, оторвавшись от противника, идти к портам для погрузки. Главнокомандующий вызвал к себе еще хромавшего генерала Скоблина и сказал ему, что он назначается комендантом по погрузке войск в Севастополь и что здесь грузиться будут войска 1-й армии, за исключением Корниловской дивизии, для которой дан маршрут на Евпаторию. Скоблин запротестовал: «Корниловская дивизия должна грузиться в Севастополь. Если, ваше превосходительство, вы не измените своего решения, я немедленно выезжаю к дивизии, иначе казаки ототрут корниловцев от кораблей». Врангель изменил свое решение. Корниловцы пошли на Севастополь. Когда они вошли в город, около полутораста тысяч людей уже были посажены на пароходы.

Корниловцы были погружены на «Саратов». 2 ноября с наступлением сумерек «Саратов» поплыл. Корниловцы не отрывали глаз от берега. Еще виднеется узкая полоска земли и прибрежные огоньки. Огни исчезли, и тьма окутала родную землю.

Эвакуация

Корниловская ударная дивизия, под командой командира артиллирийской бригады генерала Ерогина, 2(15) ноября прибыла в Севастополь и приступила к погрузке на транспорт «Саратов».

В этот же день к генералу Врангелю в гостиницу «Киста» явились представители от полков 1-го армейского корпуса во главе с генералом Манштейном для принятия Знамен этих полков, стоявших в помещении Главнокомандующего. Генерал Врангель вышел к ним, бледный, в черной черкеске, и сказал собравшимся: «Я сожалею, что не могу сказать этого всем, и прошу вас передать всем то, что я скажу. Сейчас я убедился в том, что Европа и Америка нас предали. Результаты налицо: в моем распоряжении кораблей настолько мало, что я не могу на них посадить даже все остатки славной армии, которая, истекая кровью, подходит к Севастополю. Куда мы идем, я не знаю, так как на мои вопросы, которые я рассылал в течение двух дней со дня юшуньской катастрофы, ответов нет. Я продолжаю по радио вести переговоры и думаю, что они увенчаются успехом. Где мы пристанем, я не знаю, но где бы это ни было, я прошу передать эту просьбу частям: сохранять безусловный порядок, дисциплину и, самое главное, уважение друг к другу. Потому что я в состоянии говорить за вас только тогда, когда буду уверен, что мы и там останемся такими же, как и здесь, твердо веря в нашу идею и в то, что вина в нашей катастрофе не в нас самих».

К утру 13 ноября стали подходить к городу части 1 — й армии генерала Кутепова, и погрузка началась. Утром 14 ноября в Севастополе было совершенно спокойно, по городу ходили патрули юнкеров. На рейде стоял крейсер «Генерал Корнилов». Днем караулы и заставы стали стягиваться к Графской пристани. Около 2 часов дня туда подошел генерал Врангель и поблагодарил юнкеров за службу. Затем он снял корниловскую фуражку, перекрестился, низко поклонился родной земле и на катере отбыл на крейсер «Генерал Корнилов». За ним на «Херсон» погрузились юнкера. Последним сошел с берега начальник обороны Севастопольского района генерал Стогов{193}. Он остановился, перекрестился и заплакал. На берегу была масса народа. Люди благословляли и плакали. Это было около 3 часов дня, а в 4 часа 45 минут большевики вошли в город.

По данным штаба Главнокомандующего, из Крыма ушли все морские транспортные средства и боевые корабли — всего 126 судов. На них было погружено около 135 тысяч человек, и среди них до 70 тысяч бойцов с пулеметами и винтовками. Пароходы вышли в море переполненными до крайности, все трюмы, палубы, мостики, решетки у труб, все было буквально забито и наполнено людьми. Слава богу, море было совершенно спокойно. С тяжелым чувством покидали Белые воины русскую землю, на которой они три года боролись с врагами России — коммунистами и большевиками. Там оставались