Читать книгу - "В Афганистане, в "Черном тюльпане" - Геннадий Васильев"

Подполковник Замятин важно повернулся к окну, словно к развернутой панораме масштабного сражения.

— Силы файзабадского полка продолжают преследовать сломленного противника. Я уверен, мы вынудим душман подписать перемирие.

Он произнес «мы» так веско, словно говорил о самом себе во множественном числе.

— Собственно, я вас просил придти по другим соображениям. Война войной, дорогая Елена Сергеевна, а жизнь продолжается. И у всех у нас есть сердце, — начальник политотдела положил руку на грудь, — да, да, стучит сердечко, волнуется, глупенькое. Сжимается, болит иногда… И не хочется сердцу покоя…

Он прошел вдоль кабинета, с удовольствием поглаживая спинки стульев.

— У меня уже две дочери замужем. Привели женихов домой и заявили прямо с порога: здравствуйте, хотим, мол, замуж, то да се… Я, первым делом, поинтересовался родителями. И как вы думаете, почему?

Елена удивленно пожала плечами.

— Вот, вот, — удовлетворенно сказал Замятин, — вас это совсем не интересует. А жаль! Потому что каково дерево, таковы и плоды. Яблоко от яблоньки недалеко падает. Если родители, к примеру, партийные люди, причем, высокого ранга и государственных наград и знаков отличий у них столько, что не хватает груди, — начальник политотдела провел по груди и глубоко вздохнул, — то это жениху большой плюс. Пусть это еще не его награды, но ведь это фундамент, с которого молодая семья начинает строить семейный очаг, вы понимаете…

Елена с недоумением повела плечом.

Еле заметная морщина пролегла у нее между бровей.

— К сожалению, я ничего не понимаю, — вздохнула она. — Мне через полчаса нужно быть в операционной. Я старшая медицинская сестра, мне нужно готовить инструменты, подготавливать раненых к операции, и мне не важно знать про родителей…

— Нет, нет, — мягко улыбнулся подполковник Замятин, — мы не о работе. Давайте оставим пациентов на минутку. Я уверен, что вы задумывались о замужестве, я об этом…

— О замужестве? — удивленно протянула Елена. — Так вы уже все знаете? Как же так? Откуда вы знаете, что я собираюсь замуж? Я не докладывала…

— Об этом не докладывают, — удовлетворенно воскликнул Замятин, — хороший политработник должен видеть состояние своих подчиненных с закрытыми глазами. А я о вашем замужестве думаю давно, представьте себе. Вы счастливая девушка! Вам очень повезло! Вы не пожалеете, Елена Сергеевна! Вы даже не представляете, в какую семью вас принимают?

— В какую семью? — нахмурилась Елена, — я ничего не знаю о его семье…

— Как же? — воодушевленно воскликнул начальник политотдела. — Семья выдающихся партийных работников? Разве вы не знаете?..

— Странно… У Шульгина вовсе нет в семье партийных работников, — протянула озадаченно Елена.

— Причем здесь лейтенант Шульгин? — с досадой вскричал Замятин, — ну, причем здесь он?..

— А причем здесь партийные работники? — пожала плечами Елена.

— Ну, что вы, милая моя, — взволновался начальник политотдела, — мы прямо в кошки-мышки играем. Я вам говорю об уважаемой семье Кошевских, а вы почему-то вспоминаете о Шульгине.

— Но я не собираюсь породниться с семьей Кошевских, — возмутилась Елена. — С чего вы взяли? Причем здесь эти партийные деятели? Если хотите знать, они мне совершенно неинтересны…

Начальник политотдела побледнел.

Он запнулся в своем неудержимом движении по кабинету и даже присел на ближайший стул.

— Как это неинтересны? — жалобно простонал он. — Как вы можете так говорить? Как только у вас язык поворачивается? Мы все держим равнение на правофланговых партии! Мы берем с них пример! И вот… Вам предлагают такое завидное положение…

— Завидное? — усмехнулась Елена. — Чем же оно завидное? Сегодня партийная фигура, завтра попал в немилость, и нет фигуры…

— Ну, знаете, — вскипел начальник политотдела, — у нас в партии так просто не фигуряют. Наша партия — не шахматы… Наша партия — ум, честь и совесть эпохи. И все в партии держится на таких беззаветных тружениках, как Кошевские. Это же рулевые партии. Наши ориентиры… А вы так легкомысленно… Как вы можете, — начальник политотдела жалобно простонал. — Ну, что там у вас с этим Шульгиным?

— Я выхожу за него замуж, — решительно сказала Елена и сжала маленькие кулачки.

— Замуж, — охнул Замятин, — за этого… Ну, знаете… Ну, уж это… — начальник политотдела от волнения задыхался, — это с вашей стороны невероятная глупость. Этого я совершенно не могу понять… Вот здесь личное дело вашего Шульгина, — он сердито ткнул кулаком в серую папку, раскрыл ее и посыпались странички одна за другой.

— Что мы здесь наблюдаем замечательного? Что-о? Мать — работает на заводе в гальваническом цехе. Замечательно, не правда ли… Где живет? Где-е, позвольте спросить? Живет с дочерью в однокомнатной квартире — замечательно, нечего сказать. Отца у них нет вообще, мать в разводе — просто нет слов. Вот такое семейство? Каково, а-а? А сам женишок уже у нас под следствием…

Елена заметно вздрогнула, а начальник политотдела ударил ладонью по столу.

— Вы же сами, Елена Сергеевна, накладывали швы изуродованному солдату из роты Шульгина. Неужели вы не поинтересовались, кто его так изуродовал? А ведь это, Елена Сергевна, самое настоящее уголовное дело. Замечательно, да-а? Молчите теперь. То-то же… И мы это дело так не оставим…

Начальник политотдела вдруг встал и покачал головой.

— Милая вы моя… Ну, зачем вам эта канитель с Шульгиным? Хотите, решим так, — начальник политотдела воздел руки вверх. — Я закрываю глаза на этот ужасный проступок Шульгина, ладно… Пусть себе служит дальше, Бог с ним… А вы быстренько забываете все эти ваши прежние глупости. Дело молодое, все травой зарастет, а-а? Через год вы об этом Шульгине и не вспомните. На что он вам? Хорошенько подумайте, Елена Сергеевна! У вас такой достойный выбор! Поверьте уж старику. Да если бы моим дочерям такой выбор, э-эх…

Подполковник Замятин потер блеснувшие уголки глаз.

Достал платок, аккуратно высморкался.

— Что же мы, Елена Сергеевна, напрасно ломаем копья! Давайте по-хорошему, по-мирному… Я вот сейчас пойду к нашему особисту, побеседую с ним о деле лейтенанта Шульгина, а вы побеседуйте с моим гостем.

Начальник политотдела быстро прошел мимо побледневшей Елены, рывком раскрыл дверь, и вместо него выросла на пороге стройная фигура капитана Кошевского.