Читать книгу - "Спецназ. Любите нас, пока мы живы - Виталий Носков"

Может, о нем, ветхозаветном дубе, много знающем о старых кавказских войнах, к стволу которого прикасались руки Лермонтова, был один из многих, теперь забытый сон тяжело раненного лейтенанта Николая Суханова. Может, именно возле этого сказочного дуба, казачьего великана, чтобы выздороветь, и надо теперь пожить Николаю, чтобы насытиться мощью древнего дерева, которое, по легендам, поддерживало казачье здоровье, способствуя заживлению ран. Да, повыбиты в тех местах казаки, выведены дудаевцами как класс, поэтому затянулись дикими кущами, затерялись дорожки к сказочным казачьим святыням.

Бегает по маленькой челябинской квартире маленький тополёк — нежная Анастасия, радует тяжело раненного отца вопросами:

— Правда, папенька, я нарядная в этом платьице?

— Правда.

Тяжело челябинскому Илье Муромцу — Коле Суханову без руки. Хмурыми лермонтовскими тучами роятся мысли: «Как теперь будет? Неужто, как в песне, где со всей прямотой сказано, что «эскадрон не заметил потери бойца?».

— Суханов Николай — самый надежный офицер моего отделения, — сказал о нем майор Александр И. — На всех задержаниях вместе… В Чечне он со своим ПК был всегда впереди. Коля нам брат. Кто нас разлучит?

После полутора месяцев 6-й больницы и четырех операций были еще полтора месяца больницы Управления внутренних дел.

Судьбу лейтенанта милиции Суханова Н.Ю. взял на контроль челябинский филиал знаменитой Всероссийской ассоциации ветеранов спецназа «Витязь». Коле нужен хороший протез. Нужна физическая, духовная реабилитация.

Держится он героически. Почему не падает духом? Он сын мастера спорта по боксу. И сам боксер, отдавший предпочтение айкидо. Много лет Николай классно играл на трубе. Он обладатель дипломов, за сольный номер из оперы «Аида», уже студентом музыкального училища, Суханов был отмечен великолепной позолоченной чехословацкой трубой, на которой он снова собирается играть, если случится чудо и у него будет удачный протез.

Кто поможет? Любимая жена Марина, ассоциация «Витязь», родной УОП, УВД, миллионер-доброжелатель?

В Афганистане Николай, по счастью, захватил только конец войны, три месяца десантных, спецназовских операций в двадцати километрах от Кабула. В Чечне он отстоял на «смертельной вахте» сорок пять дней и ночей, оставаясь активно действующим бойцом и тонко чувствующим человеком, как назначено природой музыканта-художника. Тем мучительнее были ночные размышления о горе, случившемся на Коштатском стрельбище.

У лейтенанта СОБРа Николая Суханова теперь одна дорога — к победе над своим несчастьем. Ведь он из поколения, моралью которого было, что не служить в армии — позор. Поэтому Николай все время стремился стать защитником жизни. Таково было знамение времени — стреляющего, любящего героев, одновременно жестокого, способного забывать. Оптимистический героизм вообще дело редких талантов, и только единицы не остаются наедине со своей бедой, на распутье, дороги которого обыкновенно ведут в никуда.

Но Николай, собровец по таланту души, как любимые герои Льва Толстого, был везде хорош, чем бы ни занимался, но только на работу в СОБР он спешил с радостью, зная, что победить в борьбе с преступностью могут только лучшие, и гордился, что воевал среди лучших.

Собровцы Челябинска не привезли из Чечни ни наград, ни денег, ни званий, только свое воинское братство, которое взрывчаткой не подорвешь. И если Коля Суханов снова в начале пути, то они, собры, с ним рядом. Только ему в тысячу раз труднее. Но он из спецназа. «Мы, собровцы, сильны сплоченностью», — говорит с гордостью Николай. «Самое святое в спецназе — это не бросать своих», — сказали его друзья.

А от самого Николая Суханова и его семьи на этом этапе схватки с несчастьем требуется то, что по-чеченски называют «Собар». В переводе на русский — значит, терпение.

1995 г.