Читать книгу - "Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд"

людям о французском империализме и говорили о том, что сайгонское правительство слишком близко к иностранной державе. И, с точки зрения Вашингтона, он казался слишком благосклонным к предложению французского президента Шарля де Голля, который призывал к урегулированию путем переговоров и созданию нейтрального Вьетнама. Большинство советников президента Джонсона были против переговоров, когда положение Южного Вьетнама казалось таким шатким. «Когда мы станем сильнее, - сказал президенту Банди, - тогда мы сможем вести переговоры». А пока им нужно было южновьетнамское правительство, готовое хотя бы попытаться победить.

30 января группа молодых офицеров ВСРВ во главе с генералом Нгуен Кхань свергла Большого Миня, не сделав ни единого выстрела. Кхань был глубоко амбициозен и мыслил вполне определенно. За свою блестящую карьеру он успел повоевать как на стороне французов, так и против них, помочь спасти Дьема от переворота 1960 года, а затем принять активное участие в перевороте, свергнувшем его в 1963 году.

Неверящий отец держит своего мертвого ребенка, убитого рейнджерами южновьетнамской армии, ворвавшимися в деревню недалеко от камбоджийской границы в поисках врага, 1964 год.

Джонсона не волновало ни постоянство генерала, ни его характер. «Этот Кхань - самый жесткий из всех, кто у них есть, и самый способный из всех, кто у них есть», - сказал он заезжему газетчику. И [Кхань] сказал: «К черту нейтралитет... мы не будем вести дела с коммунистами... Я проамерикански настроен и беру власть в свои руки». Теперь ему понадобится немного времени, чтобы привести свои мозги в порядок, так же, как и мне... Мы попробуем сами предпринять несколько контратак.... И немного подправим их в ближайшие дни».

Он отправил Макнамару в Сайгон с указанием показать народу Вьетнама, что Кхань был «нашим мальчиком». «Я хочу увидеть около тысячи фотографий, на которых вы с генералом Кханем, — сказал он министру обороны, — улыбаетесь, машете руками и показываете людям, что эта страна полностью поддерживает Кханя». Генерал Сэмюэл Уилсон, в то время заместитель директора по полевым операциям USAID, вспоминал, что во время одного из совместных выступлений Кхань произнес длинную утомительную речь на вьетнамском языке, закончившуюся словами: «Вьетнам муон нам! Вьетнам муон нам! Вьетнам муон нам!» — «Вьетнам, десять тысяч лет!» В этот момент Макнамара схватил один кулак, а Максвелл Тейлор схватил другой, и они подняли их, и Макнамара наклонился к микрофону и попытался сказать: «Вьетнам муон нам», но, поскольку он не заметил тональной разницы, толпа практически растворилась на булыжниках. Он говорил что-то вроде: «Утенок, он хочет лечь».

Генерал Нгуен Кхань и Роберт Макнамара путешествуют по дельте Меконга на борту вертолета, 1964 год. Кхань и Америка, возможно, только укрепили в сознании многих вьетнамцев мнение о том, что его правительство пользуется поддержкой не народа, а Соединенных Штатов.

«Хватит этого дерьма с переворотом», — сказал Джонсон своим советникам. Но, несмотря на все, что Вашингтон пытался сделать для стабилизации сайгонского правительства, генералы продолжали бороться за власть, пока буддисты и католики сталкивались на улицах. В течение следующих четырнадцати месяцев Хан цеплялся за власть в качестве президента или премьер-министра, но ему пришлось семь раз формировать и реформировать свое правительство. Один утомленный помощник Джонсона предложил сделать турникет национальным символом Южного Вьетнама.

Вскоре стало ясно, что новая политика тайного саботажа в Северном Вьетнаме и вокруг него не оказывает серьезного влияния на поддержку Ханоем Вьетконга. Ни об одном из обученных ЦРУ коммандос, заброшенных в Северный Вьетнам, больше ничего не было слышно. Объединенный комитет начальников штабов призвал президента поднять ставки, «отложить… добровольно введенные ограничения, которые теперь ограничивают наши усилия» и предпринять гораздо более решительные действия. Война должна быть немедленно расширена за пределы границ Южного Вьетнама, заявили они, включая воздушные удары по северовьетнамским путям снабжения в Лаосе и Камбодже и бомбардировки военных и промышленных объектов в Северном Вьетнаме. Вожди также призвали президента перестать полагаться на войска Северного Вьетнама и вместо этого отправить в бой американских солдат.

Джонсон сопротивлялся, опасаясь, что такие агрессивные действия втянут Китай в конфликт точно так же, как он вступил в Корейскую войну в 1950 году. «У нас нет Конгресса, который пойдет с нами на войну, и у нас нет… матерей, которые пойдут с нами на войну, и… я просто… попечитель. Я должен победить на выборах… и тогда [я] смогу принять решение».

Но он согласился увеличить число американских советников с 16 000 до более чем 23 000 к концу 1964 года. Он также хотел, чтобы в Сайгоне была его собственная команда. Он сделал Максвелла Тейлора своим послом и выбрал сорокадевятилетнего генерала Уильяма Уэстморленда, награжденного командира времен Второй мировой войны и Кореи, который шесть месяцев служил заместителем генерала Харкинса, чтобы возглавить американские военные усилия. «Есть ли у нас кто-нибудь с военным складом ума, который может дать нам какие-нибудь военные планы для победы в этой войне?» — спросил Джонсон у Макнамары. «Давай возьмем еще чего-нибудь, мой друг, потому что у меня будет сердечный приступ, если ты мне чего-нибудь не принесешь… потому что у нас есть то, что у нас было с 54 года. У нас не получается. Мы проигрываем».

Телефонный разговор 27 мая с Макджорджем Банди ясно дал понять, что Вьетнам по-прежнему вселяет в президента страх.

ЛИНДОН ДЖОНСОН: Я просто не спал прошлой ночью, думая об этом — чем больше я об этом думаю… мне кажется, что мы попали в другую Корею. Меня это чертовски беспокоит. Я не вижу, с чем мы можем надеяться выбраться оттуда, как только мы примемся за дело. Я верю, что китайские коммунисты вступают в это. Я не думаю, что за это стоит бороться, и я не думаю, что мы сможем выбраться. И это просто самый большой чертов беспорядок, который я когда-либо видел.

МАКДЖОРДЖ БАНДИ: Да, это ужасный беспорядок.

ДЖОНСОН: … Я смотрю на своего сержанта [морской пехоты] этим утром, у него шестеро маленьких детей… и он достает мои вещи и приносит мне вечернее чтение и все такое, и я просто подумал о том, чтобы приказать этим детям туда, и на кой черт я его туда приказываю?.

БАНДИ: Ага. Ага.

ДЖОНСОН: Конечно, если вы начнете бежать, коммунисты… могут просто загнать вас на вашу собственную кухню.

БАНДИ: Ага. Вот в чем проблема. И именно так будет думать остальная часть этой половины мира, если эта штука развалится на нас. Это дилемма. Вот именно дилемма.

Опросы показали,