Читать книгу - "Вьетнамский кошмар - Брэд Брекк"

«Мужчина растёт с мыслью, что порядочные женщины не прыгают из постели в постель; мать всегда говорила, что «хорошие девушки» так не делают. Когда мужчина взрослеет, то, конечно, обнаруживает, что всё это может оказаться неправдой, но только в определённых кругах общества».

— Барбара Картленд, английская писательница, «Откровенно говоря».

В то лето, когда я стал солдатом, прежний мир отдалился от меня. Когда я приехал домой и впереди замаячил Вьетнам, этот мир показался мне чужим ещё больше. В Баррингтоне было морозно и солнечно. Стояла прекрасная осень. Под тёмно-синим небом стебли кукурузы на окружающих полях порыжели, и её мёртвые листья сухо шуршали на ветру. Ярко-оранжевые тыквы были свалены у придорожных палаток — приближался Хеллоуин. Разноцветные листья тополей и вязов тлели в кучах вдоль обочин. В небе перекликались канадские гуси, летя правильными клиньями на юг. В кафе Мак'Листера на Мейн-стрит продавали яблоки в сахаре, и в воздухе витал дух школьного футбольного чемпионата.

Мой родной город не изменился. Изменился я…

Я был в прекрасной физической форме. Мог, не вспотев, отжаться 100 раз и пробежать 5 миль, не задыхаясь. Я чувствовал себя таким неуязвимым и здоровым, как будто жить мне предстояло вечно.

Надев форму, я кривлялся у зеркала в ванной и, прильнув к стеклу, пробовал выглядеть агрессивно и убеждал самого себя, что готов воевать: корчил «военные» гримасы, пучил глаза и скалил зубы.

Представлял из себя абсолютную угрозу.

Да, я был готов убивать. Полоснуть штыком по горлу старому Чарли Конгу и смотреть, как его жизнь потечёт на землю пульсирующими красными струйками.

Я — винтовка, стреляющая серебряными пулями в душу коммунизма. Дамоклов меч, готовый отсечь голову Хо Ши Мину и выпустить потроха славным бойцам за свободу из Фронта национального освобождения.

Я был готов жрать их печень сырой, чтобы вены свисали с зубов, и просить добавки. Я был стальным кулаком, который ищет мудака со стеклянными челюстями, чтобы сразиться в рукопашной схватке. Я был поджарым и злым. Хитрым и чокнутым. Похитителем жизней и делателем вдов. Я был готов «оседлать войну», как было написано на чехле для каски. Я был ангелом смерти. Я хотел, чтобы кровавые скальпы колыхались на моём шесте. Я был всеамериканским солдатом, разбивателем сердец, наёмным звёздным штыком и безбородым революционером, готовым дать волю своему инстинкту убивать. Я желал убивать за деньги, из жажды крови, на веки вечные…

Но больше всего я был напуган. Мой маскарад безжалостного бойца из джунглей был неубедителен.

Обручённый с войной, я не находил себе покоя. Прощальная речь командира преследовала меня, сидела у меня в печёнках. Я уже видел себя убитым. Это видение накатывало на меня волнами, днём и ночью. Стало почти наваждением. Пули, мины-ловушки и…

Я решил, что на войне нет приличного способа умереть.

Я понимал, что многие из нас погибнут в ближайшие месяцы, но пытался не думать об этом и молил Бога, чтобы не оказаться в их числе.

Я твердил себе, что мы слишком молоды, чтобы погибать, слишком невинны и добры. Нам было на что надеяться и ради чего жить. Нам столько предстояло сделать и увидеть в жизни, столько событий, которые…

Однако, сознание того, что мы будем воевать, страшило и выворачивало меня наизнанку. Эта мысль меня не покидала.

Я не мог уразуметь, почему нас туда посылали. Это меня беспокоило, когда я позволял себе думать об этом. Это была политическая война, гражданская и партизанская война. Какое мне дело до неё? Или моей семье? Или моим друзьям? Моей стране?

Ответы армии были известны заранее. Напыщенные речи, которые я слышал, были не более чем чушь и надувательство, пропаганда Пентагона.