Читать книгу - "Тайная война Разведупра - Михаил Ефимович Болтунов"

плохо и устную речь почти не воспринимали. Поэтому поначалу я не обратил внимания на то, что вещал диктор. Но потом вслушался, попытался перевести… Немцы говорили о вероломстве русских, несоблюдении договоров, о том, что фюрер дал приказ перейти границу и начать войну.

Сначала я растерялся, сказал родителям, якобы немцы говорят о войне с Россией.

Мы с отцом быстро настроились на Москву. Но московское радио вело обычные передачи. И только в 15 часов по ташкентскому времени было передано важное правительственное сообщение. Выступил Молотов, сказал, что Германия вероломно, без объявления войны напала на нашу страну, бомбардировке подверглись города Киев, Минск и наши войска дают отпор фашистским агрессорам.

Мы сидели, как оглушенные. Потом отец сказал: началась война и солдату надо быть в части.

Я быстро собрался, распрощался с родными и поехал. Мы расставались с надеждой на скорую победу. Боже мой, как наивны мы были!

В части состоялся митинг. На нем выступили начальник пункта Иванин, замполит Кошелев. Они с уверенностью говорили, что дни фашизма сочтены, и мир скоро станет свидетелем нашей победы.

Ночью, после отбоя солдаты долго не спали, обсуждали произошедшее. Многие сожалели, что война скоро закончится, и фашистов разгромят без них. Некоторые утром решили написать рапорта с просьбой направить их на фронт».

Однако прошло несколько дней, и стали поступать острожные сообщения об отступлении наших войск. Как же так? Красная армия — самая сильная и могучая — и вдруг отступает. Эти вопросы неотступно преследовали Юрия Мажорова.

Впрочем, и не его одного.

3 июля по радио выступил Сталин. И вот теперь стало ясно, насколько плохо обстоят наши дела.

Однако в разведпункте, в котором проходил службу Мажоров, все было по-прежнему. Они слушали Сингапур и в тетради заносили шифрованные радиограммы. Казалось, в первые месяцы отступления о них попросту забыли.

Вспомнили в середине августа. Поступила команда: подготовиться к передислокации. На пункте свернули технику и прибыли в дивизион на Саперную улицу. Оттуда — погрузка в эшелон. Но он двинулся не на фронт, а в обратную сторону — на юго-запад в город Ашхабад. Не доезжая километров тридцать до города, дивизион остановился в ущелье Фирюза. Сюда стали прибывать радиопункты из других мест.

Вскоре объявили: 490-му дивизиону предстоит выдвинуться на территорию Ирана. Там фашисты активизировали свою разведдея-тельность против нашей страны. Так и случилось. Однако в Иран ушли не все подразделения.

Тем временем сводки с фронтов становились все тревожнее. Наши войска оставили Минск, пал Смоленск. Немцы рвались к Москве. Наконец на излете сентября дивизион погрузился в эшелон. Теперь всем было ясно — они едут на фронт. На третьи сутки пути начало холодать. А одеты радиоразведчики были совсем не по-зимнему: пилотки, хлопчатобумажные гимнастерки и галифе, ботинки, обмотки, шинель да плащ-накидка. Вот, собственно, и все.

Стоял уже октябрь, и, едва эшелон выехал за пределы Казахстана, пошли затяжные, холодные дожди. В Ульяновске выпал снег, температура опустилась ниже нуля.

Правда, в такой погоде был свой плюс. Дивизион избежал бомбежек.

9 октября 1941 года, миновав город Ковров, радиоразведчики разгрузились. Уже крепко морозило. Стали разводить костры. Но как только небо прояснилось, послышался рокот немецких самолетов и на стоянку дивизиона было сброшено несколько бомб. К счастью, никто не пострадал.

Вскоре удалось отыскать землянки, выкопанные солдатами какой-то части, размещавшейся здесь ранее. Устроившись, начали боевую работу. В одной землянке развернули радиоприемники, в другой — оперативный отдел. Две группы с радиопелегаторами были высланы по флангам вперед километров на сто.

Один из таких радиопунктов развернулся под городом Муромом. Сразу же следовало установить связь с этими радиопунктами. Но связи не было. Причина оказалась достаточно проста: наши рации работали только на коротких волнах до 75 метров. А на этих волнах прямая связь возможна только на небольшие расстояния, так как волны быстро затухают, поглощенные наземными объектами.

В Средней Азии все обстояло иначе, ведь отражение волн от ионосферы зависит от солнечной активности. А какая солнечная активность поздней осенью в Подмосковье? Однако прежде никто об этом не подумал. Во всяком случае, никаких инструкций, документов на эту тему в дивизионе не было.

Мажоров доложил свои соображения командиру дивизиона. Но ответ начальства не блистал оригинальностью: «Нет связи? Налаживай связь!»

Пришлось провести «первую научно-исследовательскую работу», как шутил позднее Юрий Николаевич, в ходе которой установили, что РСБ осуществить связь ночью и вечером не способна.

Кстати, тогда же Мажоров предложил командиру дивизиона, дабы не тратить время на развертывание, установить РСБ на автомобиле ГАЗ. Поначалу командир воспринял это предложение в штыки, однако позже согласился.

А обстановка на фронтах ухудшалась. Немцы все ближе подходили к Москве, начались постоянные налеты на столицу. Несколько раз бомбили железнодорожный узел в Коврове.

490-й радиодивизион ОСН АЗ вступал в суровую зиму 1941–1942 годов.

«Я тебя расстреляю, сержант…»

Младший сержант Юрий Мажоров выключил радиостанцию. Слипались глаза после бессонной ночи, затекла спина. Он встал из-за стола. В это время, откинув полог плащ-палатки, который заменял дверь, в их помещение вошел посыльный из штаба дивизиона.

— Мажоров, тебя к командиру!

Натянув поглубже на уши шапку, запахнув шинель, младший сержант вышел на улицу. Морозный воздух перехватил дыхание. Прошло три месяца, как дивизион был переброшен из Среднеазиатского военного округа под Москву, а он никак не мог привыкнуть к этим холодам.

Да и как тут привыкнешь, если зимние холода 1941–1942 годов и вправду были лютыми. Мороз держался долго, температура опускалась ниже 40 градусов. Там, в Ташкенте, где прошло его детство и юность, он и представить не мог, что существуют на свете такие холода, такие суровые зимы.

Мажоров шел, бежал к штабу, закрывая рукавицами мерзнущее лицо, а в голове скакала тревожная мысль: зачем он понадобился командиру дивизиона? Служил вроде исправно, дисциплинированно, но какое-то недоброе предчувствие тяготило сердце.

Ну вот наконец и штаб. Он располагался в одном из зданий бывшего узла связи Красной армии. Когда в середине декабря дивизион был передислоцирован сюда, в поселок Ленино-Дачное, здесь стояли только коробки домов без крыш, окон и дверей. Теперь дивизион худо-бедно обжил это пространство.

Мажоров отыскал кабинет командира дивизиона, доложил о прибытии. В кабинете кроме командира майора Логинова были начальник штаба капитан Иванин и начальник оперативного отдела капитан Крылов.

Первым заговорил командир.

— Наши войска отбросили немцев от Москвы, где на 150 километров. а где и на 250.

Юрий, хоть и был младшим сержантом, но обстановку на фронте знал не хуже командира дивизиона. Знал, что Красная армия освободила города Калинин, Калугу, оставили фашисты и Тулу.

— Однако