Читать книгу - "Корейская война 1950-1953: Неоконченное противостояние - Макс Гастингс"

завтрашний день, Корея была местом сегодняшней битвы с коммунизмом. И они намеревались включиться в борьбу целиком и полностью, с той беззаветностью, которой всегда недоставало британцам. Решение отрядить символические наземные силы – хотя бы бригаду – далось Британии с величайшим трудом. Не менее болезненно воспринималась и необходимость в условиях отчаянной нехватки личного состава снова призывать людей под знамена, чтобы пополнить подразделения, отправляемые на войну.

Многие британские резервисты пришли в ярость, когда их вновь призвали на военную службу. В тысячи почтовых ящиков Британии тем летом прилетели непрошеные послания с казенным текстом: «В соответствии с условиями вашего нахождения в резерве вас призывают на действительную военную службу. В связи с этим вам предписано прибыть для прохождения службы 9 августа 1950 года на оперативный пункт 45-го полка полевой артиллерии» (5-го стрелкового, 1-го батальона Ольстерского, 1-го батальона Глостерширского). В том, как Военное министерство отбирало людей, не наблюдалось ни намека на логику, не говоря уже о понимании и сочувствии. Сотни призывников принадлежали к числу тех, кто побывал в плену в Германии и на Дальнем Востоке. Кто-то по здоровью даже не входил в группу A1[86]. Один из стрелков-резервистов, который пять лет провел в плену после Дюнкерка, сбежал в самоволку со сборного пункта в Колчестере. Его подстрекала жена: «Никто не будет тебя винить». Но нет. Поймали и отправили в Корею. На сборном пункте разыгрывались душераздирающие сцены: в канцелярию, подталкивая впереди себя трех хнычущих малышей, врывалась разъяренная мать семейства и кричала оторопевшему молодому офицеру: «Вы у них отца забрали, вы за ними и присматривайте!» У одного из призывников оставалась дома полностью от него зависевшая жена-инвалид, передвигавшаяся на кресле-каталке. Позже его все-таки отправили домой самолетом из Гонконга.

Некоторые, наоборот, сгорали от нетерпения. «Мы думали, будет как в Европе – сплошь трофеи, женщины», – признавался смущенно один из таких много лет спустя. Для амбициозных профессиональных военных вроде капитана Энтони Фаррара-Хокли, адъютанта Глостерширского батальона, война – любая война – давала шанс отличиться, «разобраться, кто настоящий солдат, а кто приспособленец». Капитаны Джеймс Маджури и Билл Андерсон из Ольстерского полка отпраздновали предстоящую отправку в Корею знатной попойкой, после которой жены устроили им разнос: обе оставались с грудными младенцами на руках. Энтузиасты находились даже среди призванных из резерва. Кому-то уже поднадоела гражданка, кто-то не сумел заново найти себя в мирной жизни после Второй мировой. Кому-то просто нравилось сражаться.

Но большинству не нравилось. Каждое утро в Колчестере к социальным работникам на прием выстраивалась длинная очередь из требующих освободить их от призыва в связи с исключительными личными обстоятельствами. Двадцатитрехлетнему резервисту Биллу Куперу, который всего два года как демобилизовался и всего месяц как женился, повестка пришла, когда он проходил стажировку на должности менеджера в Лестере. Один его приятель, получив повестку, сбежал во Францию, чтобы его не забрали. Купер же явился скрепя сердце в Бери-Сент-Эдмундс, как ему и было предписано. Его гнала мысль: «Что скажут люди, если я уклонюсь?»[87] Призыв велся в основном хаотично, довольствие и выплаты у многих задерживались на недели.

В батальоне 5-го Нортумберлендского стрелкового полка, куда назначили Купера, вспыхнул мятеж. Однажды вечером бойцы, вернувшиеся с боевой подготовки, получили на ужин протухшую, по их словам, солонину. Купера как дежурного офицера вызвали попробовать и убедиться. Он подтвердил. Тогда бойцы в столовой устроили сидячую забастовку. Они бурлили от негодования, выплескивая все накипевшее возмущение и недовольство своим положением. Прибывший адъютант принялся распекать Купера за то, что тот объявил солонину негодной, не проконсультировавшись сначала с начальником медицинской службы. Когда в попытках навести порядок начали прибывать все более и более крупные шишки, кто-то из кадрового состава батальона потихоньку ускользнул, чтобы не оказаться втянутым в разгорающийся скандал. Но даже после неоднократных воззваний и приказов старших офицеров в столовой оставался десяток самых упрямых бунтарей, на которых никакие команды не действовали. В конце концов их увели, чтобы отдать под трибунал. Атмосфера в батальоне оставалась натянутой, и в условиях бессистемных учений среди резервистов и призванных из запаса офицеров сложилось мнение, что кадровые никакого сочувствия к вновь прибывшим, внезапно выдернутым на военную службу, не испытывают. «Вы без шпаги, что ли? – спросил один из сослуживцев лейтенанта Стэна Мьюира, который явился в 45-й полк полевой артиллерии, бросив работу разъездного торговца женским бельем. – Да? Боже! Вы не в курсе, что мы тут церемониальную смену караула проводим?» Гораздо лучше Мьюир и его товарищи по несчастью поладили с 25-фунтовыми орудиями, без труда вспомнив после двух-трехлетнего перерыва, как с ними обращаться: «Это как ездить на велосипеде или играть на музыкальном инструменте. Никогда не забудешь»[88].

Была, впрочем, британская группа, которая отправлялась в Корею охотно. В начале августа морской пехоте было приказано в кратчайшие сроки мобилизовать отряд добровольцев-спецназовцев для службы в Корее. Американцам срочно требовались специалисты по рейдовым операциям в прибрежной зоне. Майора Дугласа Дрисдейла, опытнейшего офицера, во время Второй мировой командовавшего десантно-диверсионным подразделением на Дальнем Востоке, срочно восстановили в прежнем звании, ему приказали собрать «41-е независимое подразделение специального назначения морской пехоты Великобритании» и лететь в Японию. У Дрисдейла подбирались морские пехотинцы, рвавшиеся в бой. За три недели он набрал около 150 бойцов и офицеров, включая боевых пловцов, подрывников и специалистов по тяжелому оружию. На Дальний Восток спецназовцы полетели авиалайнером «Аргонавт» компании BOAC, соблюдая мелодраматичные и совершенно бесполезные режимные ограничения, обязывающие их передвигаться в гражданской одежде. Там к ним добавили еще 150 бойцов, «похищенных» из группы призывников, следующих в 3-ю бригаду спецназа в Малайю. В базовом лагере в Японии им выдали оружие и снаряжение – все американское, кроме дорогих сердцу британцев зеленых беретов, и начались трехнедельные интенсивные учения перед боевыми действиями. Однако даже у морских пехотинцев все громкие заявления в прессе о горячем желании служить в Корее нужно было делить на два. Некоему сержанту Молони здорово досталось от жены, прочитавшей с утра в газете, что ее муж, оказывается, «стремился добровольцем» на войну. Начало осени 41-е подразделение спецназа посвятило серии скромных рейдов-наскоков на побережье Северной Кореи, где отряды, высаживаемые ВМФ США, взрывали участки береговой железной дороги и трепали нервы коммунистам на форпостах – к немалому собственному удовлетворению и почти без потерь (погиб лишь один боец).

Командующий 8-м гусарским полком подполковник Филлипс по прозвищу Джамбо собрал все клише о британской кавалерии, отправляющейся на войну. Пока его подразделение готовило к погрузке свои танки «Центурион», Филлипс выдал офицерам собственные ценные советы насчет снаряжения. Он рекомендовал взять рыболовные принадлежности, четыре рулона туалетной бумаги и дробовик – «только не самый лучший из вашей коллекции» – и еще патроны, «потому что “Эли” там, наверное, раздобыть будет негде». Сам командующий вез уйму личного снаряжения – «тонну долбаных носовых платков», чертыхался потом один из кавалеристов, порядком попотевший на погрузке этих ящиков. Офицеры Джамбо тем временем с трудом справлялись с огромным потоком недовольных резервистов. «Они были очень рассержены – ситуация и вправду складывалась непростая, – вспоминает капитан Сенклер Тисдалл. – Да что там, я думаю, мы все пришли в ужас. Большинство было женато, у нас были семьи, маленькие дети»[89].

Самое главное, многие по-прежнему не понимали, зачем их отправляют в Корею и почему они должны сражаться от имени ООН. «Всем казалось, что нам там делать нечего, – вспоминает Билл Купер, – что нас это не касается. Поговаривали, что это янки опять во что-то влипли, а нам теперь их вытаскивать». Но в конце концов они, как и остальная масса солдат, заунывно распевавших тем летом «Мы поплывем с тобой в Китай на тихоходе»[90], уселись в грузовики, идущие в доки, откуда войсковой транспорт повез их в Корею. Майор Ольстерского полка Джеральд Рикорд, как и большинство таких же офицеров, «знал о Корее не больше, чем писали в The Daily Telegraph». Будучи холостяком, Рикорд был немало сконфужен, когда тетушка перед отбытием вручила ему две пары кальсон. Приняв подарок, он долго брюзжал. Но уже через месяц его благодарность не знала границ[91].

Для большинства британцев