Читать книгу - "Моя купель - Иван Григорьевич Падерин"

В селе 200 дворов. Кроме того, в Новоключевский колхоз входят два близлежащих поселка, по 40 дворов каждый. Колхозников — 750 человек, из них трудоспособных — 350, пенсионеров — 120...

Эти цифры я списал из блокнота председателя колхоза Федора Яковлевича Никулина еще неделю назад на заседании исполкома райсовета. Туда он приезжал с отчетом о ходе заготовки кормов и, отчитавшись, дал мне полистать свой блокнот, затем сказал:

— Приезжай в Новые Ключи, изведаешь вкус наших овощей. Если понравятся, запасем для тебя на семена кадушечки две квашеной капусты.

— Приеду на уборку пшенной каши, когда созреет просо, — в тон ему ответил я.

Мы знали друг друга с довоенных лет. Перед войной Федор Яковлевич руководил районной школой подготовки колхозных кадров — трактористов, полеводов, — и мне часто приходилось сталкиваться с ним, когда дело касалось оценки способностей молодых специалистов. Нередко мы расходились злыми и, казалось, непримиримыми противниками, но на фронт пошли вместе, забыв прежние столкновения. С фронта его отозвали в конце сорок четвертого года как специалиста сельского хозяйства, и по рекомендации райкома партии он был избран председателем колхоза «Путь Ленина», который теперь укрупнился, объединив земли еще четырех маломощных колхозов. В хозяйстве 35 тракторов и 20 комбайнов — столько было перед войной в Новосельской МТС на все 16 колхозов! Но, по всему видно, Федор Яковлевич не оробел перед такой махиной, руководит с предвидением: 1000 гектаров земли под парами гарантируют урожайность зерновых на этой площади в будущем году; 1000 гектаров многолетних трав — это лечение почвы от ожогов травяным пластырем... И цифры дал списать, надо думать, не случайно.

В самом деле, вот уже который день они будто распирают корочки моего блокнота. В чем дело? Хотел обменяться мнениями по этим записям с Екатериной Ивановной, но воздержался. Нет, думаю, сам доберусь до сути.

Искупавшись в соленом и пресном озерах, я сказал Екатерине Ивановне, что хочу повидаться с Федором Яковлевичем Никулиным и остаться у него денька на два.

— Оставайся, — ответила она, — только один. Наташу и Максима я увезу с собой в мое родное село Чигиринку.

Уже из кабины своей «Волги» Екатерина Ивановна сказала, что Федор Яковлевич вдумчивый, осмотрительный руководитель, но с некоторыми странностями: года три назад, выступая перед собранием колхозников с планом на текущий год, внес предложение — сократить наполовину денежную оплату председателю колхоза. Когда его спросили, почему он выступает против себя, он ответил: «Кто вам сказал, что против себя? Я выступаю за усиление экономики колхоза, членом которого состою».

И вот я уже у него в кабинете. Он ведет длинный разговор по телефону с кем-то из районного производственного управления по поводу каких-то новых форм учета и отчетности о заготовке кормов.

— Новая форма сводок не прибавит нам ни центнера сена, ни килограмма силоса...

Когда закончился разговор, я, глядя на списанные из его блокнота цифры, сказал:

— Здесь не помечено, сколько колхозников из общего числа трудоспособных работает непосредственно в поле и на фермах.

Федор Яковлевич, прищурясь, посмотрел на меня сквозь стекла очков в роговой оправе, приблизился ко мне вплотную:

— Ага, значит, научился читать цифры и угадывать, что спрятано за ними?

— Вроде «один с сошкой, семеро с ложкой». Хотелось бы узнать, сколько с сошкой?

— Есть у меня и такая цифра. Днем и ночью помню ее. С марта месяца шестьдесят пятого начинает чуть возрастать.

— А все же?

— С девяноста двух выросла на сегодняшний день до ста семнадцати. Это непростой вопрос. — Федор Яковлевич вздохнул. — Прибавится один работающий на колхозном поле — и у меня на душе праздник. Большой праздник.

Завечерело. В открытые окна кабинета повеяло прохладой. В селе замычали коровы, телята. Больше телят. Они уже знают свои дворы. Пришли с выпаса — и по домам, там их ждут хозяйки, успевшие за день накопить целые ведра кухонных отходов.

Заскрипели журавли и воротки над колодцами. От пресного озера потянулись вереницы женщин и мужчин с коромыслами, с бочками на колясках. Началась поливка огородов. Словом, село в вечернюю пору вовсе не похоже на дневное. Под покровом сумерек в нем будто оживает какая-то вторая сила, которая не поддается измерению и проявляет себя стихийно, без команд и распоряжений из правления колхоза.

Остановившись перед открытым окном, Федор Яковлевич задумчиво сказал:

— Село большое, двести дворов, а на общественном производстве работают только сто семнадцать человек.

— Что же делают остальные? — спросил я.

Федор Яковлевич открыл свой блокнот. И снова цифры, цифры. И удивительно: 124 двора Новых Ключей как бы отключены от непосредственного процесса колхозного производства. В них живут главы или члены семей, занятые на счетной, писарской, учетной, торговой и прочей канцелярской работе.

Утром в правлении колхоза меня оглушил непонятный шум человеческих голосов, шелест бумаг, треск машинки и косточек на бухгалтерских счетах. Полтора десятка людей готовили какие-то сводки, диктовали друг другу цифры, сверяли, переписывали, подбивали итоги и один за другим вставали в очередь к телефону, чтоб передать эти сведения в район — срочно, обязательно, безотлагательно.

На столе председателя целая пачка пакетов и телефонограмм. Директивы, постановления, вызовы, напоминания, с входящими и исходящими номерами, по каждому из которых надо готовить сведения, представить доклад или развернутую информацию. Даже районное бюро техинвентаризации и районная контора рыбнадзора адресовали свои бумаги председателю колхоза с предупреждением о личной ответственности. Федор Яковлевич, просматривая эти бумаги, делал пометки, кому передать для исполнения или в подшивку.

— Это, надо полагать, недельная норма? — спросил я.

— К сожалению, поток бумаг у нас ежедневный, так сказать, цикличный, без выходных дней, — последовал ответ.

Кто-то из присутствующих здесь дополнил:

— Высшее достижение: бюрократизма — дело стоит, а бумаги движутся.

— Одних подшивальщиков бумаг целый штат, — продолжал Федор Яковлевич. — В районе, кажется, около пятидесяти райотделов, и почти все пишут. — Он посмотрел мне в лицо озабоченным взглядом. Отсюда, из конторы колхоза, ему видны не только колхозные дворы. Его глазами, глазами председателя Новоключевского колхоза «Путь Ленина», надо бы посмотреть на штаты многих и многих отделов районного масштаба.

Уезжая из Новых Ключей, я снова