Читать книгу - "Владимир Богомолов. Сочинения в 2 томах. Том 2. Сердца моего боль - Владимир Богомолов"

Генералы прибыли, когда уже стемнело. Завидя подъезжаюших, Сергеев вылезает из машины в метре от меня.

— Товарищ генерал... — слышу я голос Сергеева. — Разрешите обратиться... Разрешите доложить... — с волнением, негромко, сбивчиво говорит он. — Товарищ генерал-полковник, разрешите доложить: переправиться через Одер этой ночью под таким обстрелом и в такую непогоду — это не мудями трясти! Прошу вас... Разрешите... Только что получена радиограмма...

— Вы что, издеваетесь?! — возмущенно восклицает командующий. — Вы получили приказание в шесть часов утра. У вас было семнадцать часов на подготовку! Докладывали, что для переправы все подготовлено, а у вас еще и конь не валялся! Это безобразие! О чем вы думали раньше?! Обеспечьте переправу немедленно любыми средствами и даже невозможными!

— Слушаюсь... Разрешите...

— Идите!

Хотя сегодня мне как никогда досталось от Сергеева — он дрочил меня на инструктаже до одурения, мне его жаль, хотя он и сам виноват. Ведь только утром полковник Кириллов объяснил ему, что, если такой волевой генерал примет решение, остановить его невозможно.

При моем появлении Сергеев докладывает командующему:

— Товарищ генерал-полковник, назначенный ответственным за вашу доставку на плацдарм командир разведроты дивизии старший лейтенант Федотов.

Оба генерала поворачиваются ко мне. Я делаю шаг навстречу командующему:

— Товарищ генерал-полковник, — вскинув руку к каске, в свою очередь докладываю я, — плавсредства и экипажи трех амфибий к переправе подготовлены!

Командующий пристально и неулыбчиво рассматривает меня, вглядывается в мое лицо. Очень внимательно рассматривает меня и командир корпуса.

Мне потом объяснили расчет Фролова: у командующего армией сын был командиром взвода в соседней дивизии, и Астапыч полагал, что оттого командующий будет относиться ко мне по-отечески и, во всяком случае, лучше, чем к зрелых лет майору или капитану.

— С какого времени в действующей армии? — спрашивает командующий.

— С июня сорок третьего года.

Сергеев, очевидно, почувствовал, что я не произвожу впечатления на командующего, и тут же вступается:

— Один из лучших офицеров... Ветеран дивизии... Боевой офицер. Имеет большой опыт форсирования. Наш главный перевозчик. Переправиться через Одер ему все равно что два пальца... обмочить, — заверяет он. При этом для большей ясности он поднимает руку к низу гимнастерки, хотя и так все ясно. Он бросает на меня быстрый выразительный взгляд, и я вмиг вспоминаю его инструктаж и соображаю: очевидно, он не сумел ясно доложить, почему целесообразнее отсрочить переправу, и потому это должен сделать сейчас я. И я снова вскидываю руку к каске.

— Товарищ генерал-полковник, разрешите обратиться... Разрешите доложить... Волна четыре балла... Сильный дождь, видимости никакой — нулевая... В таких условиях амфибии не работают... Разрешите... — Сам понимаю: жалко все это у меня звучит.

— Короче!!! — властно приказывает командующий.

Как настоящий офицер, я не должен подводить начальников, и как настоящий офицер, я должен принять удар на себя.

— Разрешите отложить переправу до рассвета или вызвать буксирные катера... Они с минуты на минуту должны подойти.

Я осекаюсь: генерал-полковник меняется в лице и переводит яростный взгляд на Сергеева.

— Вы что, сговорились?! — выкрикивает он, и я понимаю, что попал впросак: Сергеев и сам все ему объяснил.

— Никак нет! — тянется перед ним Сергеев.

— Перестаньте вилять! Докладываете, что для переправы готовы, и тут же просите отложить все до рассвета. Вы не выполнили мой приказ! Сейчас я вам приказываю — перестаньте крутить жопой! Вы как хорошая проститутка: вас на одном месте не используешь! Я вынужден объявить вам неполное служебное соответствие... Иван Антонович! — повернулся командующий к командиру корпуса и уже полушепотом продолжал: — В течение десяти дней представьте мне аттестацию на подполковника Сергеева с вашим заключением о возможности его использования в занимаемой должности. Я лично убедился — не соответствует.