Читать книгу - "Знахарь - Александр Павлович Сапегин"

— Долг платежом красен, а долги надо раздавать, тем более я обещал…

Через несколько часов, подслеповато прищурившись глазами, красными из-за полопавшихся капилляров, Владимир убрал в сейф картонную коробочку с маленькой, вручную изготовленной куклой, к тряпичной голове которой были приклеены извлечённые из конверта волоски.

— Всё, спать, спать, спать. Завтра в суд, а я вампира косплею.

— Ой, Вова, смотри!

Убрав сорванный букетик ромашки в полотняную сумку, Вика пальцем указала в сторону разлапистых кустиков дикой малины, росших на краю лесной поляны.

— Смотри, — повторила сестра.

— Малиновка, — улыбнулся Владимир, протягивая в сторону пичуги раскрытую ладонь.

На движение человека птах с ярким оперением на груди возмущённо цвиркнул и перебрался повыше, на ветку орешника, но далеко улетать не стал.

— Не бойся, маленький, — осторожно прошептала Вика, высыпая на ладонь брата несколько заранее наловленных мух и оводов.

— Теперь замри, — ответно шепнул Владимир.

Птах на ветке надул грудку, тоненько пикнул и начал заинтересованно сверкать бусинками глаз. Сорвавшись с ветки, птичка принялась кружить над головами брата и сестры, в конце концов аккуратно спланировав на ладонь Виктора. Ухватившись острыми коготками за безымянный палец, птах цапнул клювом несколько мух и стрелой умчался в сумрак рёлки.

— Твоя очередь…

Вика чуть ли не подпрыгивала от нетерпения и возбуждения.

— Успокойся, — принялся наставлять Владимир. — Представь, что ты в Храме. Одна, кругом умиротворяющая тишина, мир в душе и спокойствие.

Прищурив глаза и вытянув вперёд ладонь с угощением, Вика замерла с полуулыбкой Джоконды на устах.

В этот раз красногрудый птах обошёлся без прелюдий с осторожным облётом вокруг и тревожным поцвиркиванием. Вынырнув из лесного полусумрака, он сразу опустился на мягкую ладошку Вики, которая замерла в немом восхищении. Набив клюв подношением, малиновка вспорхнула с места, умчавшись в том же направлении, что и первый раз.

— В гнездо полетел, — тихо сказал Владимир, возвращаясь к сбору трав, — птенчиков кормить.

— Вау! — Вика, всё ещё находясь под впечатлением от того, что ей удалось или посчастливилось с ладони покормить птичку, раскинув руки в стороны, спиной упала на траву.

— А ты не хотела в лес идти, — поддел Владимир, махая рукой в сторону. — Там, за чащей лосиха с маленьким лосёнком ходит. Звать будем?

— Нет, лоси для меня слишком, — закрылась ладошкой от солнца Вика. — Мне белочки и зайчики милей.

— Да? Значит с Малышкой познакомиться не хочешь?

— Какой малышкой? — привстала Вика, округляя глаза на небольшого узкотелого зверька с коричнево-рыжеватой спинкой и белой грудкой, взобравшегося на левое плечо Владимира и теперь хитро поглядывающего тёмными блестящими глазками на развалившуюся на земле человеческую самку.

Прянув маленькими округлыми ушками, зверёк, быстро перебирая короткими лапками, переместился на рюкзак сборщика трав, сунув узкую мордочку в один из боковых кармашков.

— Это же ласка, да? — встала на колени Вика.

— Она самая, Малышкой кличут.

Между тем сама обсуждаемая короткохвостая персона нетерпеливо чирикнула и полностью забралась в карман, выбравшись оттуда с куском варёной колбасы в бумажной салфетке. Крутнувшись вокруг ног Владимира, рыжая стрела скрылась в малиннике.

Глядя на брата, Вика неожиданно весело расхохоталась:

— Ой, не могу! Ой, держите меня семеро…

— Чего ржёшь, как оглашенная?

— Белоснежек и семь гномих, ха-ха-ха! Если ты ещё запоёшь, будет полное попадание в образ. Птички, лосята, белочки и ласки — Диснейлэнд на минималках. Я не удивлюсь, если сейчас из-за пенька ушастый Микки-Маус выползет. Вов, как это у тебя получается?

— Надо просто знать лес и относиться к нему с любовью и уважением, — пожал плечами Владимир, вспоминая Ведагора с его глубокими знаниями окружающего мира. — Звери и птицы никогда не пойдут навстречу к плохому человеку.

— А ты, значит, хороший? — выстрелила провокационным вопросом Вика.

— А я просто человек, — не поддался на провокацию Владимир. — Со всеми человеческими пороками и добродетелями. Родных люблю и защищаю, врагов стараюсь уничтожать. Не мне судить, плохой я или хороший. Для тебя я, к примеру, хороший, где-то даже замечательный, а взять того же нашего папашу, то его мнение окажется сильно противоположным твоему. Какой я для него человек? То-то и оно. Правда его самого хорошим можно назвать с большой натяжкой.

— С очень-очень большой, — буркнула Вика.

— Да и враг он из разряда «так себе», больше нервы треплет и зудит, как комар. У животных другая оценка ценностей. Эй, хватит уже воровать!

Пока брат и сестра разглагольствовали и философствовали, обнаглевшая ласка стырила из кармана рюкзака второй кусочек колбасы и, стелясь по земле, бодро улепётывала в укромное место.

— Прикормил на свою голову, — сплюнул Владимир.

— Нет, братик, не Белоснежик ты ни капельки. Нет в тебе слащавости и бархатного голоса. Тебе бы пару веток за спиной воткнуть и голову тиной болотной присыпать — вылитый леший!

— Так, — пропустив сравнение мимо ушей, Владимир повернулся к сестре, — я гляжу у тебя торба полная? Нет, а почему?Давай-давай, паши, до вечера ещё далеко! Ромашки сами себя не сорвут, давай, впрягайся, лошадка.

— Сатрап! — как мышь на крупу надулась Вика, но к сбору приступила, правда хватило её всего лишь на двадцать минут:

— Вов⁈

— Чего тебе, мелкая?

— Я тебя спросить хотела, да всё не решалась…

— Сегодня, значит, решилась?

— Ну-у, — потупила взор Вика.

— Спрашивай, раз хотела.

— Вов, а почему ты на суде, ну, почему вы с Виктором об орденах на суде умолчали. Я понимаю, что судья в курсе, но как-то её решение не совсем логичным получается.

— Закладка на будущее, мелкая, — заворачивая собранные травы в мягкую тряпицу, ответил Владимир. — Папаша, как ты понимаешь, не успокоится. В суд высшей инстанции он сто