Читать книгу - "Худеющий - Стивен Кинг"

— Сколько сейчас весишь? — спросил доктор Хаустон. Халлекрешил говорить начистоту и прямо сообщил ему, что потерял около тридцати фунтовза три недели.

— Ого! — воскликнул Хаустон.

— Хейди малость волнуется. Сам знаешь — эти жены такие…

— Она права, что волнуется, — сказал Хаустон.

Майкл Хаустон был для Фэйрвью образцом мужчины: красавецдоктор с седыми волосами и ровным загаром. Когда видишь его под тентом застоликом бара в клубе, невольно думаешь, что перед тобой молодая версия герояизвестного сериала — доктора Маркуса Велби. Теперь он сидел в баре уплавательного бассейна, который здесь называли корытом. На Хаустоне быликрасные штаны для гольфа, подпоясанные широким белоснежным ремнем, туфли длягольфа — естественно, тоже белоснежные. Рубашка — фирмы «Лакост», часы —«Ролекс». Пил он «пинеколада». Его стандартной шуточкой была: «пенис-колада». Уних с женой росли два невероятно красивых ребенка, жили они в большущем доме внескольких минутах ходьбы от клуба — на улице Лантерн Драйв. Этимобстоятельством Дженни Хаустон любила похвастаться, когда выпивала, заявляя,что дом стоил свыше ста пятидесяти тысяч. Хаустон ездил на коричневом«Мерседесе» с четырьмя дверцами. Супруга — на «Кадиллаке-Симаррон»,напоминавшем «роллс-ройс», страдающий геморроем. Их детишки посещали частнуюшколу в Уэстпорте. Местные сплетни, которые чаще всего оказывались правдой,утверждали, что Майкл и Дженни Хаустон, видимо, достигли своего модуса вивенди:он был маниакальным бабником, а она начинала принимать виски каждый день с трехчасов. «Типичная семья Фэйрвью», подумал Халлек и вдруг, помимо страха, ощутилусталость. Он в самом деле слишком хорошо знал эту публику.

Билли посмотрел на собственные сверкающие белые туфли иподумал: «Перед кем выпендриваешься? Все эти одеяния — ритуальные перьяплемени».

— Завтра я хочу видеть тебя у себя в кабинете, — сказалХаустон.

— Да у меня еще процесс в суде…

— Плюнь на процесс. Это гораздо важнее… А пока вот чтоскажи: у тебя никаких кровотечений не было?

— Нет.

— Ну, буквально даже из скальпа, когда причесываешься?

— Нет.

— Какие-нибудь незаживающие ранки? Нарывы?

— Нет.

— Отлично, — сказал Хаустон. — Кстати, я сегодня заработалвосемьдесят четыре очка. Каково, а?

— Я думаю, еще пару лет тебе придется поиграть, прежде чемстанешь мастером, — ответил Билли.

Хаустон засмеялся. Подошел официант. Хаустон заказал ещеодин «пенис-колада», Халлек — один «Миллер»: страшно захотелось вдруг пива.

Майкл Хаустон наклонился к нему. Взгляд его был серьезен, иХаллеку снова стало страшно. Словно тонкая игла начала прощупывать очертанияего желудка. С тоской он подумал, что в его жизни произошла перемена и отнюдьне к лучшему. Отнюдь. Он был очень напуган. Месть цыгана.

Строгий взгляд Хаустона зафиксировался на Билли, и тотуслышал:

— Пять шансов из шести, что у тебя рак, Билли. Мне нет нуждыдаже рентген делать. Твое завещание в порядке? Хейди и Линда не пропадут?Знаешь, когда ты еще относительно молод, тебе и в голову не приходит что такоеможет с тобой произойти. Однако может. Еще как может.

Сообщив тихим бесстрастным голосом эту самую важную дляБилли информацию, Хаустон неожиданно спросил:

— Сколько нужно носильщиков, чтобы похоронить черномазого изГарлема?

Билли с легкой фальшивой улыбкой покачал головой.

— Шесть, — сказал Хаустон. — Четверо несут гроб, а двое —тащат радиоприемник.

Хаустон рассмеялся, а Халлек увидел мысленно картину:цыгана, поджидающего возле здания суда. Позади него, на участке, где стоянкабыла запрещена, находился старый пикап. На нем аляповато намалевана яркаякартина: единорог, стоящий на коленях и склонивший голову перед цыганкой сохапкой цветов в руках. На цыгане была зеленая жилетка с пуговицами, сделаннымииз серебряных монет. Глядя на Хаустона, смеющегося над собственной шуткой,Билли подумал: «Оказывается, ты помнишь гораздо больше, чем тебе казалосьвначале. Думал, что запомнил только нос этого мужика! Ан нет! Ты запомнилпрактически все».