Читать книгу - "Обращенные - Дэвид Сосновски"

Между прочим, эта мысль посещает меня потому, что Исузу только что пригласила нас с Роз в гостиную и включила телевизор, чтобы познакомить нас со своим другом, с которым у них такое чудесное взаимопонимание.

Маленький Бобби из «Шоу Маленького Бобби Литтла», слово «прямой эфир» мерцает в верхнем правом углу экрана, а ниже Маленький Бобби Литтл — шести, а может быть, семи лет — так старается быть милым, словно его жизнь зависит от этого. И, если верить Исузу, так оно и есть.

Или было.

Указывая пальцем на слово «прямой эфир», Исузу произносит:

— Чушь.

Маленький Бобби Литтл теперь вырос. Бобби — Роберт — был обращен, когда ему исполнилось двадцать, и вся его жизнь вплоть до этого момента записана на пленку… хотя то, что происходило после тринадцатого дня рождения, скорее всего, никогда не покажут. По крайней мере, по телевидению.

— Слишком много онанизма, — объясняет она, а потом начинает объяснять, что кадры с мастурбацией размещены в платном доступе онлайн, под названием «Оттянись вместе с Джимми Биггсом».

Еще есть записи, где Бобби справляет нужду — там он фигурирует под именем Гомер Пайлс, и съемки, объединенные темой прыщей, где его называют Джонни Зитс.

— Ностальгический фетишизм, — говорит Исузу, указывая на своего многоликого друга. — Его жизнь расписана по всевозможным направлениям вампирской порнушки.

Да-да. Правильно. Йо-хо-хо… Но факт остается фактом: этот ходячий член сосал кровь у моей маленькой девочки. В буквальном смысле слова.

— …Потом был Билли Лима по прозвищу «Бык». Теперь они собираются назвать его Энди Рексиа, или, возможно, Бенджи Пургер, но…

«Пургер» слишком напоминает название известного лекарства, и намеки на анорексию не слишком корректны. Это вырезанные кадры, рассчитанные на вампиров, которые нянчатся со своими переживаниями по поводу утраченного. Они «едят», наблюдая, как лопает Билли, и говорят «bon voyages» миру вкусов, куда их пускают по доверенности. Предполагалось, что в версии, предназначенной для этой аудитории, сцены рвоты вырезаются, подобно тому, как интимные сцены в фильмах моего детства заменялись кадрами с водопадом, фейерверком и поездом, несущимся по туннелю.

Это Билли встретился с Исузу в сети. Билли, который знал, на что это похоже — знать обо всех потерях, которые ждут впереди. Билли, который был там, делал это, мог сочувствовать, поддержать, дать совет.

И это Бобби знал то, на что это похоже — жить в мире, где ты являешься ручным зверьком и мясом в одном лице, оставаться пленником ради собственной пользы, вести игру, симулировать детство ради самосохранения.

И это их обоих — и Билли, и Бобби — я испытываю неутолимое желание убить. Задним числом, за то, что они оба со мной делают.

— Как?.. — начинаю я. — Когда?

— Твит, — говорит Исузу.

Я не понимаю и сообщаю ей об этом. Исузу объясняет.

— Знаешь, я говорила, что Твит приходит ко мне, когда тебя нет, — говорит она. — И это было правдой, каждый второй раз. Потом два раза из трех, потом все три. Доля истины становилась меньше и меньше, пока вообще не исчезла.

Точно так же как Твит сейчас. В конце концов, моя маленькая девочка, похоже, вся в отца, — по крайней мере, в отношении дружбы и доверия.

— Твит знала, что прикрывает тебя? — спрашиваю я, уже зная ответ… или, по крайней мере, думая, что знаю.

— Не думаю, — отвечает Исузу, честно поломав голову над этим вопросом. — Правда, она начала что-то просекать.

— Хотелось бы знать, почему ты ее больше не увидишь, — говорю я — думаю, достаточно громко.

— Скорее уж «почему левой ноге всегда доставалось больнее — откликается Исузу.

Она приподнимает махровое полотенце на несколько дюймов выше и демонстрирует ногу, о которой шла речь. Больше парных ранок и только одна «усмешка». Только одна маленькая усмешка…

И мое сердце просто берет и проворачивается вокруг собственной оси, и тормоза уже не работают. Я поворачиваюсь к Роз, ища у нее защиты. Моя нареченная, мой якорь спасения, символ надежды, моя возлюбленная, мой…

… Мой бог!

Она только отвела взгляд!

В моем сердце нет ничего, кроме яда. Яд. И картины. И только один вопрос:

— Ты знала?

Это я спрашиваю у Роз. И Роз спрашивает меня:

— Ты имеешь в виду, что сам не знал? Господи Иисусе, Марти… Что они, по-твоему, делали? Играли в куклы?

Ух. Ладно. Что-то типа того.

— Ух, — говорю я. — Ладно…

— Она просто выросла. Уже.