Читать книгу - "Слуга праха - Энн Райс"

Я опасался, что воспоминания сделают меня слабым и заставят исчезнуть, однако надеялся, что этого не случится.

Память больше не возвращала меня в прошлое. Я убрал руки и застыл, глядя на кости.

Грегори вывел меня из задумчивости.

Он подошел и положил руки мне на плечи. Его сердце отчаянно билось, и я понял, что он давно хотел это сделать. Прикосновение к моей вновь обретенной плоти показалось мне невероятно эротичным. Сам того не ощущая, я по-прежнему набирал силу.

И теперь чувствовал себя в полной безопасности.

Пальцы Грегори щупали ткань моего пальто. Он внимательно рассматривал его покрой, блестящие пуговицы, ровные строчки. Все это вызвали к жизни древние заклинания. При желании я мог бы предстать перед ним в облике женщины, однако не хотел его пугать. К тому же я был счастлив оставаться Азриэлем.

И все же… Меня тянуло понять пределы своей силы в отсутствие повелителя. И тогда я решился на проделку, жестокую, должен признаться. Вспомнив все заклинания и магические формулы, какие когда-либо знал, я произнес их и принял облик Эстер.

Эстер…

Я физически ощущал ее маленькое тело, смотрел на мир ее глазами, чувствовал даже тяжесть мехового пальто, в котором она была в последний день жизни.

Хвала Господу, сам я не мог видеть этого. А Грегори мне стало даже жалко.

«Прекрати!»

Попятившись, он рухнул на пол и отполз в сторону, а потом остановился, опершись на локти.

Я вернул себе прежнее обличье. Итак, я сделал это, и он не смог мне помешать. Я действовал по своей воле. Я был горд собой и в то же время стыдился.

«Почему ты назвал ее агнцем? — поинтересовался я. — Почему ребе утверждает, что ты убил ее?»

Грегори вскочил на ноги, причем сделал это без малейшего усилия.

«Слушай меня внимательно, Азриэль, — сказал он, подходя ко мне. — Что бы ни случилось, запомни: этот мир принадлежит нам. Весь мир, Азриэль».

Я опешил.

«Весь мир, Грегори? — переспросил я. — Что ты имеешь в виду?»

«Весь мир. Мир, как понимал его Александр, когда отправился в завоевательный поход. — Грегори говорил спокойно и терпеливо. — Что тебе известно, друг мой? Знакомы ли тебе имена Бонапарта, Петра Великого или Александра? Знаешь ли ты, кто такой Эхнатон или Константин? Кого ты вообще знаешь?»

«Всех, кого ты назвал, и еще многих, — ответил я. — Они были императорами, завоевателями. Добавь к ним Тамерлана, Скандербега[41]и, наконец, Гитлера. Гитлера, уничтожившего миллионы моих соплеменников».

«Наших соплеменников, — с улыбкой поправил Грегори. — Мы с тобой действительно принадлежим к одному народу. Я не сомневался».

«В каком смысле „не сомневался“? Тебе сказал об этом ребе. Он прочел свиток. А что значат эти завоеватели для тебя? Кто правит электрическим раем по имени Нью-Йорк? Ты служитель церкви — так говорил ребе. Но ты и купец. Твои капиталы во всех известных миру валютах неизмеримы. Как думаешь, Скандербег в своем замке на Балканах жил в такой же роскоши, как ты здесь? А Петр Великий привозил в Россию такие богатства, какими обладаешь ты? Нет, у них не было такой власти. Не могло быть. В те времена мир не опутывала электрическая паутина».

Грегори расхохотался, в его глазах сверкнули искорки удовольствия.

«В том-то и дело, что в современном мире при всех его чудесах никто не обладает такой властью, как они. Никто не сравнится силой с Александром, принесшим мудрость греческих философов в Азию. Никто не осмеливается убивать так, как делал это Петр Великий, без суда и следствия рубивший головы солдатам. Его руки были по локоть в крови».

«Ну, твое время отнюдь не худшее, — возразил я. — У вас есть вожди, вы умеете вести переговоры, богатые проявляют заботу о бедных, большинство людей по всему миру стремятся к добру и ненавидят зло».

«В мире полно безумия, — не согласился Грегори. — Подумай только! Безумия!»

«Какое значение это имеет для тебя? — спросил я. — В чем миссия твоей церкви? В том, чтобы получить контроль над миром? В этом, как сказал старик, ты видишь свою главную задачу? Ты жаждешь власти, чтобы рубить людям головы? Этого ты добиваешься?»

«Я хочу все изменить, — ответил он. — Ты мудрый дух, так вспомни всех завоевателей прошлого. Вспомни, чего они добились».

«Вспомню, — кивнул я. — Продолжай».

«Кто из них действительно навсегда изменил мир? Кому единственному это удалось?»

Я не ответил.

«Александру, — сказал он. — Александру Великому. Он осмелился уничтожить всех, кто стоял у него на пути. Он поощрял смешанные браки между азиатами и греками. У него достало храбрости разрубить мечом гордиев узел».

Я задумался. Мне вспомнились греческие города на азиатском берегу, стоявшие там и через много лет после смерти Александра в Вавилоне. Я смотрел на мир как бы со стороны, и перед глазами мелькали то ярко освещенные, то погруженные во мрак картины.

«Александр изменил ваш мир, — наконец заговорил я. — Западный мир. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Александр заложил краеугольный камень в процветание Запада. Но Запад, Грегори, — это еще не весь мир».

«Ничего подобного! Весь, — настаивал Грегори. — Потому что западный мир, созданный Александром, заставил измениться и Азию. На земле нет уголка, который не подвергся бы влиянию Запада. И нет на земле человека, готового изменить мир, как сделал Александр… Как сделаю я».

Он подошел ко мне вплотную и резко толкнул меня. Я даже не шелохнулся. Так ребенок мог толкать взрослого мужчину. Он остался доволен, успокоился и сделал шаг назад.

Я, в свою очередь, отпихнул его одной рукой. Он отшатнулся, оступился и упал. Потом медленно, не желая показывать потрясение, поднялся на ноги.

Он не обиделся, не рассердился, а только широко расставил ноги и ждал, стоя в шаге от меня.

«Зачем ты меня испытываешь? — спросил он. — Ведь я не утверждал, что я бог или ангел. Но разве ты не понимаешь, что послан мне? Ты появился накануне коренного изменения мира как знамение свыше. Подобно тому, как приход Кира означал, что евреи вернутся домой, в Иерусалим».

Кир Персидский… Это имя причинило мне мучительную боль. Я с трудом сохранял спокойный вид.

«Не смей вспоминать о нем. Рассуждай об Александре, если угодно, но не о Кире. Ты ничего не знаешь о тех временах», — побелев от ярости, прошептал я.

Думаю, ты можешь представить мое состояние: я был просто вне себя.

«А ты знаешь?» — спросил он.

«Я хочу знать, почему сейчас оказался здесь, — твердо ответил я. — Меня не трогают твои пылкие речи и пророчества. Скажи, ты убил Эстер? Ты подослал к ней головорезов?»