Читать книгу - "Пение пчел - София Сеговия"

Франсиско Моралес пребывал в сомнениях. Не он ли приготовился к любым поворотам судьбы, не он ли отправил дочек в Монтеррей, чтобы уберечь от ужасов провинциальной жизни? Почему же теперь он так потрясен, что подобное происходит на его земле, с его людьми? Неужели в глубине души он считал себя неуязвимым? Самонадеянно полагал, что дурные вещи всегда происходят где-то там, с другими?

Из непоседливой девчонки, у которой все валится из рук, Лупита превратилась в юную женщину, отлично справлявшуюся со своими обязанностями. Она была бойкой, остроумной и голосистой. Она выучилась читать и даже пыталась освоить «Зингер», но у нее не получилось.

– Тебе не хватает терпения, – повторяла ей Беатрис, которая и сама терпением не отличалась.

– Ай, сеньора, терпения у меня полно. Но если я линию прямую на бумаге не могу прочертить, куда уж мне сделать ровную строчку на ткани в цветочек?

И правда, терпения у Лупиты было хоть отбавляй. Оно проявилось сполна, когда та нянчилась с Франсиско-младшим. Вот уж была работа так работа! Один лишь Симонопио умел развлечь этого ребенка и чем-то его занять.

Смерть Лупиты сразила всех. Потому что смерть тоже бывает разная. Убила ее не шальная пуля. Не испанка, не малярия, не желтая лихорадка. Не стала она жертвой и заплутавшего повстанца, охочего до слабого пола, из тех, кто похищает женщин и увозит с собой неведомо куда, чтобы в конечном итоге дать им семью и детей. Нет, Лупита пала от рук существа, непостижимого для Франсиско. Существа, которое убило ради убийства. Мало того, убило женщину.

Сколько раз в прошлом, скучая по дочкам и упрекая себя за то, что девочки живут вдали от дома, а ничего плохого не происходило, он намеревался забрать их из Монтеррея и вернуть домой. Теперь он знал, что ничего не случалось до того момента, как случилось. Это он виноват: он потерял бдительность. Франсиско признавал, что, едва вооруженный конфликт, охвативший большую часть страны, пошел на спад, он перестал заботиться о благополучии своих людей и занялся исключительно благополучием земель и имущества. Даже крестовый поход правительства против верующих не вынудил его действовать.

– Настоящие мужчины остались только в Халиско! – говорила тетушка Росарио, видя нежелание Франсиско-старшего, равно как и остальных мужчин в их окрестностях, объединить силы для нового вооруженного движения в защиту католической церкви.

Он делал все что мог. Предоставил убежище новому отцу Педро. Выделял деньги на католические школы. Заботился о том, чтобы совершались святые таинства, пусть и подпольно. Но между этими действиями и вооруженной борьбой лежала пропасть. Он боролся исключительно за землю – вчера, сегодня, всегда. Орудиями его борьбы были до поры до времени лишь книги, законы да апельсиновые цветы. Смерть Лупиты вырвала его из обманчивого чувства безопасности, из ложного комфорта, который приносила победа в борьбе за землю, за плантации, процветавшие благодаря его изобретательности. Пока существуют люди, возжелавшие землю ближнего своего, мира не будет. Не будет и безопасности.

Он догадывался, кто убил девушку. Он не знал убийцу в лицо, но знал его намерения и мотивы. Понимал логику поведения. Это мог быть тот или иной мятежник. Убийцами могли стать все они. Он знал, среди кого следует искать убийцу Лупиты, и сейчас седлал коня, чтобы присоединиться к своим людям, ждавшим неподалеку от места преступления, чтобы выкурить разом всех аграриев.

Франсиско чувствовал себя уверенно. Он вложил приличную сумму в поддержку сельской полиции, созданной местными аболенго. Полиция патрулировала окрестности, но территория слишком обширна, и, как бы они ни старались, им не удавалось быть одновременно всюду. То и дело Франсиско и его люди находили в принадлежащих ему горах остатки костров, обгрызенные кости, засохшие куски недоеденных лепешек, забытые ложки, однажды нашли даже губную гармошку. Аграрии скитались по горам чуть ли не каждую ночь, избегая столкновений с полицейскими, устраивали привал под звездами, чтобы перекусить, попеть свои социалистические песни, а заодно и потолковать, как извести тех, кто в это время сладко спит, уверенный в своей безопасности, как овечье стадо в загоне.

Даже обнаруживая следы их вторжения, Франсиско не слишком переживал, мол, эти люди проходили мимо, но ушли, никого не потревожив, со мной-то они уж точно связываться не станут. Однако после убийства Лупиты он потерял сон, потому что знал: они здесь, рядом. И больше он не сможет спать спокойно, пока в один прекрасный день не посмотрит в глаза жены и не скажет: все позади. Прошлой ночью он твердо решил: по его землям они больше не пройдут, не обретут на них пристанища, чтобы приклонить голову. Никто не осмелится использовать чужие владения как подушку, матрас или тень от палящего солнца. На его земле не найдется ни глотка воды, которыми аграрии зальют свои обиды.

Когда он добрался до назначенного места, батраки были уже в сборе. Он слез с коня и раздал им оружие и патроны, которые незаконно приобрел в одной из военных казарм. Он мог бы спокойно их купить, когда в следующий раз поедет в Ларедо, но ждать не хотелось: он обязан немедленно вооружить своих людей. С большого расстояния маузеры семь миллиметров стреляли более метко, чем старые винчестеры, которые батраки едва освоили, так и не сделавшись опытными стрелками.

– Надо тренироваться. Я раздам вам пули. Быть может, выстрелы, которые прогремят на нашей земле сегодня и впредь, отпугнут аграриев. Мы будем вместе защищать наших женщин и нашу землю, потому что если не мы, то кто? Тренируйтесь, а если увидите чужака, стреляйте на поражение.

– Да, хозяин.

Прежде Франсиско Моралес ни разу не замечал, чтобы Ансельмо Эспирикуэта отзывался с таким энтузиазмом.