Читать книгу - "Хаос. Отступление? - Хью Хауи"

Бросив на Наиму задумчивый взгляд, Рауль прошел мимо нее и закрыл борт грузовика.

– Думал взять у тебя немного яиц, – сказал он. – Ну, тогда уж, наверное, возьму завтра…

– Клянусь твоим богом, Рауль, что я убью любого, кто подойдет к этому дому.

Рауль открыл дверцу кабины и стал забираться внутрь. Потом остановился и через плечо посмотрел на Наиму. Мотор у грузовика был включен – Рауль никогда не оставался надолго.

– У нее нет имени, – сказал он.

– Что?

– Никто не позаботился. В их отчетах она называется Образец 120. Вот и все. Кто-то из тамошних ученых дал ей кличку Круглышка. Как будто она не человек, Наима, а домашнее животное. Наша с тобой дочь…

Под тяжестью обреза руки Наимы дрожали.

– Не привози никого. – сказала она. – Прошу тебя.

Рауль забрался в машину и захлопнул дверь. Включил заднюю скорость, развернул грузовик и уехал. Наима подняла обрез дулом вверх и нажала на курок, огласив округу грохотом выстрела. Обрез дернулся в ее руках как рассерженный ребенок.

Шум мотора затих, и единственным слышимым звуком были горькие всхлипывания Наимы.

* * *

В передней комнате экран уже горел белым светом, включившись без ее участия. Модераторша в полном вооружении уже ждала на стене своего часа, словно ее пригласили на завтрак. Свет, бивший ей в лицо, был достаточно ярок, чтобы проявить старые шрамы от угрей. Из косметики на лице была только ярко-красная помада, столь любимая и мужчинами, и женщинами. Но дама была полна жизни.

– Привет, Наима, – сказала она и тут же поправилась: – Мисс Диксон.

Наима радушно улыбнулась. Ее бабушка, родом из Алабамы, никогда не возражала против того, чтобы ее величали по первому имени – явная примета старого времени, когда для большинства людей цифры значили больше, чем имена.

Модератор, похоже, заметила припухшие глаза Наимы, и ее лоск потускнел.

– Вы помните правила?

Правило было Одно и Единственное: никогда не критиковать врачей и говорить о том, что с ней плохо обращаются. И дальше – такая же чепуха.

Вопросы про эмбриона – про девочку – бурлили в голове, но она не рискнула бы их задать. Может быть, исполнители и не приедут. А она по-прежнему будет получать воду по водному кредиту.

– Да, – ответила она, проверяя голос.

– В этом году мы добавили школьников помладше, – сказала модератор. – Подождите.

И тотчас же под ее изображением на экране появились три небольших квадрата – картинки классов, где дети были распределены по возрасту. В левом крайнем квадрате на красном мате, расстеленном на полу, копошилась дюжина детей возрастом от трех до шести лет. Некоторые из тех, что были впереди, уселись и стали смотреть на мерцающий экран, висящий над их головами на потолке. Картинка с Наимой, видимо, привлекла их внимание. На руках у всех были зеленовато-голубые пластиковые перчатки.

Наима отвела взгляд от самых маленьких. Таких она не видела уже сорок лет, и в ее глазах защипало.

Рауль сказал, что девочке четыре года?

Сморгнув, она подавила слезу. Плакать, она была уверена, – против правил.

Наима заставила себя вновь посмотреть на лица детей, бросая вызов своим воспоминаниям о детских телах, лежащих по сторонам дорог, в машинах, о детях, которые лежали, мумифицированные, в ящиках. На экране же перед ней были новые дети, которых не коснулась Эпидемия. Их родители были богаты, защищены. Они были истинно Избранными – небольшим количеством выживших, которым посчастливилось не быть вирусоносителями. У них не было антител, но они каким-то образом остались в живых.

Наима приблизилась к экрану и сказала:

– Бу!

Глазки детей расширились от ужаса, и самые маленькие торопливо отползли от экрана.

Но Наима улыбнулась, и все дети рассмеялись, продемонстрировав прекрасные зубки, похожие на ряды жемчужин.

Собственные зубы у Наимы были далеко не в порядке. Она так и не вставила себе нижний передний, который потеряла в схватке с врачом, который, после того как она ударила его в нос, привязал ее к столу, изнасиловал, а потом еще и вырвал зуб без всякого обезболивания.

Во время Примирения ей предложили поставить имплант, но носить новый зуб вместо старого – это все равно что врать. И Наима отказалась. Во время предыдущих сеансов школьники постарше ей часто задавали вопрос: «А что случилось с вашим зубом?» И она отвечала на него без горечи – презирать мир за то, что в нем живут скоты, так же бессмысленно, как презирать дерево за то, что по осени оно теряет листву. Но потом модератор напомнила ей, что история о ее вырванном зубе нарушает правила.

Правила оставляли Наиме очень незначительное пространство для маневра, и она с болью подыскивала слова.

Эти школьники задавали обычные вопросы: почему она выжила (генетическая предрасположенность), сколько людей она инфицировала (насколько ей было известно, лично она – только одного), сколько всего осталось вирусоносителей (пятнадцать, так как наиболее известные «уже ушли»). К четвертому вопросу Наима уже с трудом смотрела на лица детей. Девочке, которая задала следующий вопрос, еще не было восьми. Кожа у нее была смуглая – она вполне могла быть их с Раулем ребенком.

– У вас есть дети? – спросила она.

Воля и самообладание покинули Наиму. Только острая боль резанула по сердцу.

– Нет. У меня никогда не было детей. По крайней мере тех, что выжили.

Она со значением посмотрела на модератора – та не протестовала. Может быть, она ничего не знала об образце номер 120? Может быть, эти бюрократы все придумали, чтобы поиздеваться над Раулем?

– Понятно, – сказала девочка, пожав плечами; искусству выражать соболезнования ее еще не обучили. – А о чем из времен до Эпидемии вы чаще всего вспоминаете?

Ответ пришел быстро – простой и даже честный:

– Хэллоуин, – сказала Наима.

Когда она начала объяснять, что это такое, дети открыли рты и долго их не закрывали. Интересно, какая часть истории произвела на них наибольшее впечатление? Свободный доступ к сластям? Доверие, которое все выказывали незнакомцам? Костюмы? Дети слушали как завороженные, и модератор, явно чувствовавшая облегчение, объявила конец урока. Дети замахали Найине своими голубыми перчатками. Наима помахала им в ответ. И даже улыбнулась.

– Не забудьте про воду! – сказала она, улыбнувшись модератору.

Но ее физиономия уже исчезла с экрана.

* * *

На столе Наима разложила свои боеприпасы: обрез, коробку с патронами, найденный на чердаке старый кольт с полным магазином и бейсбольную биту, которую обычно держала у кровати. Нашла даже противогаз, который выменяла на рынке. Когда приедут судебные исполнители, она будет в полной боеготовности. Будь она помоложе, она бы забаррикадировала окна, но и с тем оружием, что лежало перед ней на столе, она чувствовала себя достаточно уверенно.