Читать книгу - "Ужасы войны - Тим Каррэн"

Ветер засыпал большую часть следов. Они появлялись и исчезали через нерегулярные промежутки. С замирающим сердцем МакКомб повел своих разведчиков дальше, выше в угрюмые холмы. Подъемы были густо покрыты лесом, деревья гнулись под снежными одеялами. Зловещие тени расползались по сугробам, словно кровь из перерезанных артерий, текущая и скапливающаяся в лужах.

Осейджи поднялись на гребень и через несколько секунд вернулись, махнув ему вперед.

- Теперь увидим, - сказал Пять Волков на языке жестов.

Да, сэр, - подумал он, - точно увидим.

Осторожно двигаясь, он поднял своего мерина на гребень, смахнул снег с лица меховой рукавицей. Он крепко держал поводья, оставив правую руку без рукавицы, чтобы в любой момент схватить винтовки в чехлах, пистолеты Кольта под шубой, томагавк и нож на поясе. Мир вокруг был беззвучной пустотой, холодной и засыпанной снегом, почти инопланетной в своем полном отсутствии жизни. Ни птицы не кричали, ни звери не шевелились в кустах, только мягкий стон ветра, шорох сосен и скрип ветвей.

Поднявшись на холм, пробираясь через вихрь снега и моргая, он увидел то, что видели его разведчики, и в его животе родилась сырая, пугающая мерзость.

- Черт, - сказал он шепотом, натягивая поводья и останавливая коня.

След боевого отряда был виден там, где он исчезал в густых зарослях, ветви которых сплетались по бокам и сверху, словно туннель из колючек. А перед ним... грубо обтесанные кленовые ветви, воткнутые в снег и в землю под ним, и на каждой - насаженная человеческая голова. МакКомб знал, чьи это головы. Тиг. Колтер. Болек. Перри. Хайдерман. Головы белых солдат разведывательной группы Тига.

Их тел нигде не было видно, как и тел их разведчиков-пауни.

МакКомб спрыгнул с коня, Пять Волков последовал за ним.

Головы были насажены высоко, так что смотрели прямо ему в глаза. Их лица были серыми и морщинистыми, покрытыми инеем и брызгами почерневшей крови. Рты зашиты черным шнуром, глаза выпучены, застывшие и затянутые пленкой. С обрубков свисали кровавые сосульки.

Все они были скальпированы.

Сидя на лошадях, осейджи пели низкие, скорбные песни.

- Это чтобы нас отпугнуть, - сказал Пять Волков.

- И это работает, - ответил МакКомб. - Предупреждение.

Ибо это было предупреждение. Боевой отряд настиг людей Тига, обезглавил их и насадил головы на колья, чтобы напугать главные силы, которые, как они знали, идут следом. МакКомб видел такое и раньше. Он изучал деревья вокруг, белоснежные горные пики. Внезапно поднялся пронзительный ветер, разметая снег и завывая в соснах. Сухие ветви трещали и скреблись. То, что он чувствовал так долго, теперь стало совсем черным в его животе, кипя, как яд.

- Надо убрать это, пока синемундирники не увидели, - сказал он. - Только Лайонсу нужно знать.

С помощью Пяти Волков он выдернул колья из земли и сбросил их в глубокий снежный овраг. Когда они вернулись, осейджи склонили головы, прислушиваясь к чему-то на ветру. МакКомб услышал это лишь на мгновение... нечеловеческое пение множества голосов, быстро затихшее.

Сглотнув, он подумал о призрачном бизоне.

* * *

Два года назад, вернувшись с охоты на бизонов и обнаружив, что его жена и трое сыновей были зарублены сиу в его отсутствие, Пять Волков почувствовал, как его кровь стала черным льдом, а душа увяла, словно дикие цветы под первым осенним морозом. Он ходил, как человек, но не был человеком, лишь опустошенной оболочкой. В его сердце не было огня, в душе - музыки, только разорванная и выпотрошенная пустота, которую даже время, великий целитель, не могло наполнить теплом и пониманием.

Великий круг, круг жизни, был навсегда разорван, и он был отрезан от него, как младенец от матери при рождении отрезанием пуповины.

Он присутствовал на похоронах, и, хотя был полон горя и раскаяния, не показал боли, не пролил слез, лишь двигался молча, как было принято у его отцов, абсароки, индейцев кроу. По традиции он выбрал место для погребальных помостов своей семьи в тенистой роще тополей на реке Хэнгинг-Вуман-Крик. И, как было принято, женщины племени зашили тела павших в бизоньи саваны вместе с их лекарственными свертками и подняли их на помосты, украсив их бисерными шкурами и подвесками.

И той ночью, и многие ночи после, Пять Волков скорбел у помостов.

Они были сделаны из четырех жердей, вбитых в землю и укрепленных каменными пирамидами. Наверху лежали колыбели из ветвей, поддерживающие погребальные свертки. Отбеленные черепа бизонов были установлены на шестах перед ними как тотемы.

Он пел им песни днем и ночью, пока они начинали свое путешествие в иной мир и объятия Великого Духа. В одну дождливую ночь, дрожа в своей бизоньей шкуре, он увидел стаю волков, почуявших запах мертвого мяса. Пять Волков отпугнул их, но один остался, глядя на него с берега реки огромными, блестящими глазами. Глазами, очень похожими на глаза его давно умершего отца, Лиса-Который-Говорит. Пять Волков пошел к этому одинокому волку, и тот не убежал, а спокойно поднялся на вершину холма, где завыл лишь раз и исчез. Пять Волков испугался, ибо волк был его духом-проводником, но, несмотря на страх, он знал, что Великий Дух говорит с ним голосом тайны.

На следующий день, следуя сверхъестественному, которое для него и всех кроу было лишь ветвью естественного, он построил потельную хижину из ивовых прутьев и уединился в ней. С собой он взял только трубку и лекарственный сверток. Три дня и три ночи он постился нагим, потея и видя сны, и, наконец, далеко за полночь на третий день, его глаза широко раскрылись, и пришло ясное видение.

Он услышал вой своего духа-проводника.

Жуткий ветер, холодный, как сама могила, ворвался в хижину, свистя сквозь прутья и заставляя его дрожать, раздувая угли в очаге. Пар поднимался от них, сгущаясь в фантастические формы и призрачные фигуры, что кружили вокруг, внутри и вне его, открывая ему глаза, наполняя его вином Великой Тайны и опьяняя, чтобы он мог видеть сквозь эфир настоящего в эфир грядущего.

Видение.

Он увидел место серых теней и черного, расколотого льда, холодный морозный дым, что стелился над сотнями и тысячами погребальных помостов, выросших из мертвой земли в густом, наклоненном лесу. Земля была изрыта, изранена, истекала зловонным туманом, что формировал ухмыляющихся, ползущих демонов и ночных духов. Мир стал кладбищем, и это было наследие кроу, мир, лишенный жизни, как тело, лишенное крови. Ни человек, ни зверь не бродили по скалистому ландшафту, ничто не оставляло следов