Читать книгу - "Взлет черного лебедя - Ли Кэрролл"

На следующее утро я проснулась от женского вопля. Вскочив с кровати, я сбежала по лестнице в пижамных штанах и футболке и только потом поняла, что кричали не вслух, а мысленно. «Звук» исходил со стороны галереи.

Я накинула куртку, взяла длинный шарф и обмотала им шею. Затем сунула ноги в ботинки, брошенные мной вчера в коридоре, и отперла дверь. Я надеялась, что вид у меня не самый непотребный. Я впервые отправилась в галерею после дня ограбления, и наша репутация могла пострадать из-за того, что дочь владельца превратилась в пугало.

Майя сидела за столиком администратора и была, по обыкновению, мила и деловита. Ее наряд состоял из короткого трикотажного платья шоколадного оттенка и замшевых ботфортов под цвет рыжеватых колготок. В ушах девушки блестели узорчатые мексиканские серебряные серьги. Она вежливо улыбалась женщине, грозно нависшей над ней, но про себя кричала: «Заткнись! Заткнись!»

Что за переполох. В чем дело? Незнакомка угрожала Майе? Но ничего ужасного в посетительнице не было. Типичная матрона с Лонг-Айленда. Для таких клиенток я порой отливала медальоны. Дорогая укладка, вельветовый воротник клетчатой куртки «Burberry», в руке — огромная сумка от «Louis Vuitton». Думаю, что в ее недра поместился бы десятифунтовый пакет риса.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросила я. — Я — управляющая…

Незнакомка вытаращилась на мои пижамные штаны и скептически сдвинула брови. Потом уставилась на Майю, но та и не подумала признать во мне самозванку. Женщина вздохнула.

— Я просто втолковываю вашей галеристке, что в разгаре финансовый кризис.

Майя внутренне возмутилась, и ее крик усилился на пару децибел. Она ненавидела определение «галеристка».

— Что, простите? — осведомилась я невинным тоном.

— И, учитывая экономические проблемы, большинство заведений идет навстречу своим клиентам… короче, снижают цены.

— Миссис Бирнбах понравилась акварель Дюфи,[58]— сообщила мне Майя. — Но она полагает, что картина слишком дорога.

— Я уже давно положила глаз на это произведение, — призналась миссис Бирнбах. — Дюфи будет прекрасно смотреться в нашем доме в Бока.[59]В общем, не согласны ли вы сделать скидку?

Некоторые наши клиенты любили торговаться. Обычно переговорами занимался Роман, и в итоге он часто оказывался в выигрыше. Но при мысли о том, что дамочка с сумкой за восемьсот долларов и особняком на берегу океана решила воспользоваться нами, у меня сразу вскипела кровь. Кроме того, картина для нее является лишь предметом декора!

Я открыла рот, готовясь произнести гневную тираду, и вдруг услышала тонкий девичий голосок: «Пожалуйста, не кричите на меня!» Он исходил из сознания миссис Бирнбах. Я оторопела и на целую минуту онемела. Вихрь образов пронесся перед моим мысленным взором. Сердитый мужчина, размахивающий каким-то счетом. Хорошенькая девочка-подросток, указывающая на дорогую книжку карманного формата. Мальчик помладше с брекетами на зубах… «Аарон поступит на медицинский или на юридический…» Ее жизнь рушилась. Но тогда зачем она здесь и хочет купить Дюфи?

Я перевела взгляд на акварель. Художник изобразил морское побережье с множеством ярких зонтов. А в голове миссис Бирнбах мелькал подобный пейзаж. То ли Нью-Джерси, то ли Лонг-Айленд… Солнечный пляж, напоминающий юг Франции. Дети играли у кромки воды, в синем небе кружили чайки, а старик… папочка Розенфельд… протягивал девочке блестящую розовую раковину. Я моргнула — видение пропало, как брызги прибоя. Я присмотрелась к миссис Бирнбах и заметила, что лак на ее ногтях — точно такого же оттенка, как ракушка, которую ей подарил дед.

Я снизила цену на тридцать процентов.

Майя хлопала ресницами. Даже миссис Бирнбах, передавая ей карточку «American Express», удивилась. А я гадала, к чему приведет моя «благотворительность». Муж наверняка закатит миссис Бирнбах скандал. Роман, несомненно, изумится, с какой стати я так продешевила. Майя непременно возмутится моей неуместной щедростью, поскольку пострадают ее комиссионные. Но сейчас мы с миссис Бирнбах улыбались друг другу как старые добрые знакомые.

Но несмотря на эйфорию, я понимала, что должна кое-что предпринять. После того, как клиентка покинула галерею, я сказала Майе, что комиссионные она получит согласно первоначальной стоимости Дюфи. Она успокоилась, у меня полегчало на душе, и я отправилась наверх, чтобы принять душ и одеться для встречи с Обероном в полдень. У двери, ведущей в комнаты отца, я остановилась и прислушалась. Там царила тишина. Наверное, Джей еще спал. «Хорошо хоть я не вижу чужие сны», — подумала я.

В студии тоже был мир и покой. Никаких следов Лол. Ночью, прогнав Уилла Хьюза, она несколько минут отчитывала меня, а потом улетела. Полагаю, отправилась докладывать Оберону о том, что я едва не превратилась в вампира. Если бы не вмешательство Лол, я бы уже стала «темным созданием ночи». В резком утреннем свете было трудно поверить, насколько близко я подошла к этой черте. В ванной комнате я встала перед зеркалом, отбросила волосы в сторону и изучила шею. Чуть выше яремной вены краснели две ярко-красные колотые ранки и небольшой порез — следы клыков Уилла. Отметины не побледнели, как его первые укусы в парке — видимо, вчера у него не было времени их залечить. Зрелище моей раненой плоти повергло меня в шок. Неужели я вправду осмелилась на такое — отдать свою жизнь ему, этому человеку… вернее, бессмертному существу, чудовищу…

«Тело — храм души» — вспомнились мне слова Романа. Они прозвучали осуждающе, укоризненно. Я побледнела, представив себе, что бы подумал мой отец, если бы все узнал. Возможно, позволив Уиллу Хьюзу выпить мою кровь, я бы потеряла душу?

А она у него есть?

Я глубоко задумалась о собственных чувствах и о натяжении той серебряной нити, которая связывала нас. Что она соединяла между собой, если не наши души?