Читать книгу - "Сторож брата моего - Тим Пауэрс"

стала спускаться с кафедры, а дождалась, пока пришелец подойдет к ней по проходу. И когда он дошел до места, куда падал свет из окна, расположенного за спиной Эмили, она узнала лоб и скулы, полускрытые буйной черной гривой. Заплатка на ленточке закрывала левый глаз.

Страж, поджидавший хозяйку на возвышении перед кафедрой, встал, глядя на вошедшего, но пока не рычал.

— Мистер Керзон, — сказала Эмили, стараясь скрыть волнение. — Не подобает так громко говорить в христианском храме.

— Это же мисс Эмили, — констатировал он, остановившись перед кафедрой и глядя на нее снизу вверх. — Конечно же, вы не из тех, кто согласится убежать. — Он с опаской глянул на Стража и продолжил: — Знаете, вряд ли слова, которые вы добавили в Pater Noster, можно отнести к христианскому канону. — Он пожал плечами и кивнул. — Впрочем, это протестантская церковь.

Она рассмеялась, сама того не желая.

— У вас нож с собою? Вы пришли, чтобы наконец убить меня?

— Как получилось, что ваш отец и сестра сбежали, а вы и остальные остались? Это было не самое разумное решение.

Порыв ветра из открытой двери взмахнул полами пальто Керзона и дернул Эмили за волосы.

— Они вовсе не уехали, — огрызнулась Эмили. — Они вернутся через две недели. Отцу было необходимо сделать операцию, чтобы восстановить зрение. — Она ловким движением сунула треугольник в глубину полки. — А тут имеется кое-что, требующее постоянного внимания.

— Ну да: каждое утро стрелять по призракам, — сказал, кивнув, Керзон. — Если его зрение действительно восстановится, лучше всего ему будет забрать весь ваш ядовитый выводок, уехать куда-нибудь за разъединяющее море и оставить эту войну тем, кто знает, как ее вести.

Страж по-прежнему не рычал, и Эмили отвернулась и начала спускаться по ступенькам на пол алтаря. Там, снова повернувшись к Керзону, она сказала:

— Вы себя имеете в виду? И где же вы были шесть месяцев назад, когда та женщина пыталась соединить череп с телом второй ипостаси Валлийца?

Керзон отступил на шаг, откинул заплатку и посмотрел на нее обоими глазами.

— Что вы говорите?! И где же этот череп?

Она вынула из кармана пистолет и подняла его дулом кверху.

— Я пробила в нем дыру, а потом моя собака разломала его на кусочки. — Керзон ничего не сказал на это, и она продолжила: — Куски я захоронила в пустошах, далеко один от другого. И конечно, подальше от Понден-кирк.

— У этой женщины было имя?

— Она представилась как миссис Фленсинг.

Керзон кивнул и потер ладонью подбородок. Начал было что-то говорить, осекся, покачал головой. И в конце концов спросил:

— Тело второй ипостаси? Вы знаете, где оно находится?

— Вы на нем стоите.

Он еще несколько секунд смотрел на Эмили, потом медленно опустил взгляд к своим башмакам, после чего присел на корточки и провел пальцем по одному из вырезанных значков.

— Огамические знаки, — вполголоса сказал он и выпрямился. — Я не могу это прочесть. А вот фраза, которую вы прибавили к Pater Noster, на староирландском языке означает: «лежи безымянным».

— Огамические знаки воспроизводят звучание его имени, — сказала Эмили и повторила слова своего отца: — С ветвью отрицающих линий, которые опровергают имя.

Керзон поспешно прикрыл заплаткой левый глаз.

— Вы должны рассказать мне все, что знаете, — резко заявил он.

— Я и так достаточно вам рассказала. То, что вы в марте убили какого-то там… короля вервольфов, — хорошо, но на меня у вас никаких прав нет.

— Вы стреляли из пистолета и не перезарядили его. — Он указал рукой на оружие. — Крышка полки поднята. Но… я уважаю вашего пса.

— Он разнес бы ваш череп на кусочки, — заверила его Эмили.

Страж неотрывно следил за Керзоном, и Эмили видела настороженность в его внимательных глазах.

— Он мой страж, — добавила она.

Керзон в злой растерянности мотнул головой.

— Вы не сможете ничего сделать, — сказал он. — Вы стреляете, звоните в колокольчик, произносите слова, но почему же в Йоркшире по ночам шляется все больше дьяволов?

Эмили прикусила губу. В последние пару месяцев Табби часто пересказывала ей и Энн истории, которые слышала в деревне от фермеров и пастухов. Каждый раз зловеще понижая голос, старая экономка вещала о необычных животных, которые скакали под луной по холмам, о голосах, поющих из глубоких провалов, которые здесь называли котлами, и блуждающих огнях, танцующих над болотами безлунными ночами. По ее словам, с отдаленных ферм исчезли несколько детей — никто не мог сказать, похищены ли они, убиты ли, или их выманили существа, которых местные жители называют боггартами и гитрашами.

— Вы можете знать много того, — продолжал Керзон, — что просто не в состоянии понять. Расскажите, каким образом вы с вашим псом разбили череп.

Эмили подумала о той неблаговидной роли, которую сыграл во всей этой истории Брэнуэлл.

— Нет, — сказала она.

Керзон зло оскалился.

— Тупые, безмозглые крестьяне! — взорвался он, но тут же вскинул руки. — Ладно, ладно! Можете не сомневаться в том, что мне известно немало такого, что вы хотели бы знать. Мы могли бы договориться — факт за факт. Я даже согласен рассказывать первым.

Эмили набрала в грудь воздуха, чтобы ответить ему уничтожающей репликой, как и подобало бы тупой безмозглой крестьянке, но взглянула на покрытую символами плиту и передумала. За последние две недели она не раз слышала, как что-то чуть слышно скреблось под нею (и была уверена, что это ей не мерещится), и одним холодным утром, когда весь пол отсырел от росы, эта плита оказалась совершенно сухой, как будто была теплее. Она не решилась подойти и пощупать ее. А еще и рассказы Табби…

Керзон немало знал обо всем этом: о ножах с раздвоенным лезвием, о Валлийце, о неизвестной твари под камнем, лежавшем во время этого разговора между нею и Керзоном.

— Не здесь, — сказала она. — Я и так уже слишком много здесь наговорила.

— Вы думаете, оно слушает? Не имея головы? — Он произнес эти слова непринужденным тоном, но при этом отступил на два шага от камня. — Но я пойду вам навстречу. Мы можем поговорить без помех в гостинице, что по соседству?

Эмили представила себе приватную комнату в «Черном быке», где на столе, наверное, еще осталась щербина от выпущенной ею пули, и ее передернуло от мысли о том, что там до сих пор могут оставаться вбитые в древесину мелкие крошки черепной кости.

— Безусловно нет, — с едва уловимой чопорной интонацией сказала она.

— Опасаетесь, что вас неправильно поймут? А если на кладбище?

— Ничуть не лучше.

— Да что вы? Посреди улицы?

Эмили вспомнила о ведрах со святой водой, расставленных по