Читать книгу - "Заколдованные сказки - Ольга Раудина"

— Так идёшь с нами? — спросила Яська старого ушкуйника.

— Нет, пожалуй.

— Ты смотри, как там река хороша да мост через неё, и дорожка почётная для вас постелена.

— Не пойду.

— Время придёт, сам поймёшь.

— Не пойду я с тобой, — озлобился Третьяк. — И тебе, Елисей, не советую.

— Я так думаю, — выдохнул молодой. — Без добычи и с позором возвращаться — плохая задумка. Что ты скажешь? Змей-Горыныч напал? Жили в доме, по-твоему, с нечистью. Так ведь нас за такое и сжечь могут на месте. Раз отсюда иного хода нет, — таким пойду. На новом месте осяду, про ушкуйничество позабуду.

— Всё равно не пойду, — заупрямился старший. — Я тебя не держу, но слова доброго о решении своём от меня не услышишь.

— Ну и оставайся здесь, — ухмыльнулся Елисей, беря Яськину протянутую ручонку. — Веди, раз здесь делать нечего.

И показалось Третьяку в тот же момент, что не девонька она вовсе, а старуха сгорбленная, в лохмотья разодетая, с носом крючковатым; девка другая — совсем нагая, с волосами зелёными и кожей бледной, словно мёртвая; дружок же их выше стал, худее, будто скелет, да постарел, бороду отрастив до колен. Испугался Третьяк, вскрикнул, глаза потёр и лишь хотел молитву прочесть, как понял, что исчезло наваждение это. И нет на берегу никого, кроме них двоих. Повернулся старый ушкуйник к Елисею. Лежит молодой рядом, не шевелится, изо рта осока торчит и вода льётся. Лицо обожжённое, кольчуга расплавлена. Подскочил воин, сбежать хотел, да ослеплённый вспышкой яркого света, сам не понял, как в болоте оказался. Обезумев, царапал Третьяк землю, ломая ногти, пытаясь на берег выбраться. Повезло, вышло. Сел на земле, дух перевёл, а вокруг места другие, незнакомые — лес высокий вдали, лишь болото вокруг похожее, а на месте избы пни стоят голые, а самой избы и в помине нет, будто и не было никогда. Перекрестился ушкуйник, крест поцеловал и прочь пошёл от этого места, молитву твердя. Понял вскоре, что не уйти ему. Куда бы ни направился, да через десяток-другой шагов, будто в стену прозрачную упирается и ничто её не берёт. Слышит Третьяк: голоса. Речь знакомая и не знакомая. За стеной две фигуры виднеются, но размытые, будто призраки.

* * *

— Смотри, там кто-то есть, — оживился один из мужчин. — Может, он подскажет?

— Бракованный, наверное. Я тебе говорил, что в другом месте надо было брать, — озлобленно заявил второй, не отрывая взгляда от бешено кружившей стрелки компаса.

— Эй! — помахал ушкуйнику первый.

Третьяк хотел помахать в ответ, но конечности одеревенели. Тело словно немело, будто холодом покрывалось.

— Не отзывается, — с сожалением протянул махнувший. — Может, ближе подойдём?

— Не мешай человеку. Пойдём дальше, ну его.

— Ты смотри, типа в богатыря оделся, что ли? Реконструктор?

— Чего там смотреть? Надоели уже. Взрослые мужики, казалось бы.

— А ты слышал, что истории всякие рассказывают про это место?

— Гена, вот не говори мне, что ты в эти сказки веришь!

— Да нет, конечно, — поспешно сказал первый. — Просто вспомнилось.

— Пойдём дальше. Нам до Шеребути ещё идти и идти, может, хоть там связь будет.

* * *

Дальше пошли незнакомцы странные, растворились, как в тумане, и пропали совсем. Почувствовал Третьяк, что его за пояс кто-то дёргает. Думал, зацепился, отмахнулся, да чего-то тёплого коснулся и отдёрнул руку, покосился. Рядом Яська стоит, улыбается, подле неё голбешник сидит, горбушку хлеба жуёт, в другой лапе монету держит.

— Всё боишься меня?

— Нет, — ответил ушкуйник. — Знать хочу, зачем с молодым так поступила, да сама кто ты, раз тебя ничто не берёт.

— Ты всё с нечистью меня путаешь, — улыбнулась девонька. — Вскоре сам всё поймёшь.

— А это что было? Тоже морок?

— Через века посмотрел, — лукаво ответила Яська. — Правда всё.

— Тьфу, нечистая. Так и знал, что до добра не дойду я с вашей братией.

— Так и без нас не дошёл бы.

Ушкуйник задумался. Язя спокойно стояла рядом, внимательно глядя на него.

— Что смотришь? Души моей хочешь?

Она медленно помотала головой, моргнула так, будто глаза закрыть хотела, и произнесла в ответ:

— Неужто так и не догадался до сих пор?

Лицо её опечалилось, вздохнула она грустно:

— Третий день уже, ушкуйник. Пора тебе.

Воин вздрогнул и наконец посмотрел в васильковые глаза той, которая тянула к нему свою худую руку.

— Ну что, понял теперь? — ласково спросила она, неожиданно взрослым голосом.

— Понял, — буркнул Третьяк, тяжело дыша.

— По воле своей пойдёшь или дальше противиться будешь?

— По воле пойду…

— Вот и ладно. Негоже заложным покойником быть, — улыбнулась Яська, мягко беря его за руку и ведя за собой. — Все тебя давно ждут. И Елисей, и ватаман ваш с воинством. Идём, а то мне ещё за теми двумя возвращаться.