Читать книгу - "Кино под небом - Джо Р. Лансдейл"

у меня была соседка, Лилли. И в дом напротив ее заехали те типы, «Ангелы Ада». Знаешь, которые ездят на мотоциклах. И она говорила, что они поклоняются Дьяволу, потому что слышала громкую рок-музыку. А еще они занимались тем, что проигрывали пластинки задом наперед, чтобы получить эту дьявольскую тарабарщину. И тогда она начала молиться, и они действительно съехали. Просто взяли и съехали через полгода. И она сказала, что это из-за того, что она все время молилась. Господь услышал ее молитвы, и «Ангелы Ада» просто взяли и съехали.

Точно. Взяли и съехали через полгода. Я задался вопросом, а не устроит ли мне Боб после этого визита взбучку.

На середине рецепта яблочного пирога вернулся Сэм. На нем было пальто, которое висело мешком. Рубашку он надел другую, и, хотя ее состояние оставляло желать лучшего, выглядела она лучше прежней. Даже галстук был нарисован качественнее. Должно быть, эту рубашку он раньше надевал на рождество, потому что галстук был ярко-красного цвета.

Затем Мейбл пошла за занавеску, чтобы «навести марафет», а Сэм сел за руль и посмотрел на меня, как любящий, но строгий отец.

– Сынок, хочу, чтобы ты знал, что сейчас, несмотря ни на что, ты – в руках Господа. Если с тобой случится что-то действительно ужасное… если тонна кирпичей упадет с неба и расплющит тебя в лепешку, ты объединишься с Богом. Он ждет тебя, сынок. Ждет, когда ты присоединишься к его Царству. Что думаешь об этом?

– Это утешает, – ответил я. И задался вопросом, одолжит ли Боб мне дробовик, чтоб я мог застрелиться? Я был полным идиотом, воображая, что в этих людях и их образе жизни есть что-то удивительное. Правда в том, что впереди меня ждала смерть, и не было никаких небес, куда я мог бы отправиться. Если только это не будет какой-нибудь рай категории «Б» для статистов из плохих фильмов. Должно быть, так и есть. Все это – плохой фильм.

Когда Мейбл вернулась, на ней было длинное пальто, карманы которого были чем-то набиты.

– Ну, как я выгляжу? – весело спросила она Сэма.

– На миллион долларов, сладенькая, на миллион долларов. – Он улыбнулся ей, затем посмотрел на песочные часы. – Пора. Я должен пойти к соседней машине и постучать в окошко к дьякону Сесилу, чтобы он призвал всех готовиться к вечерней службе. Тебе понравится, сынок. Она приведет тебя прямиком к Богу.

В меня уже начали закрадываться сомнения. Если это были люди, избранные Богом, то у него явно дурной вкус. И если я хочу стать одним из них, значит вкус у меня еще хуже. Но, как говорится, назвался груздем, полезай в кузов. Не то чтобы у меня была неотложная встреча в другом месте, но я уже начинал ее планировать. Возможно, Бобу понравится эта идея. Мы могли бы найти где-нибудь шланг и направить выхлопные газы в кузов грузовика. Просто уснем и не проснемся. В любом случае, идея казалась мне хорошей.

Сэм встал из-за руля, и я пропустил его к выходу из автобуса. Когда он ушел, Мейбл пожала плечами и сказала:

– Ну, вот мы и снова остались вдвоем.

Она рассказала мне, как однажды выиграла конкурс по выпечке в Глейдуотере, штат Техас, а затем вернулся Сэм.

– Все готово? – спросила Мейбл.

– Готово, – ответил он, посмотрел на меня и улыбнулся.

Я улыбнулся в ответ.

Мы вышли из автобуса, и пока шли, Сэм обнимал меня за плечи и рассказывал про Небесное Царство. Его рассказ не особо меня вдохновлял. Запах его подмышки отвлекал меня и вызывал головокружение.

Когда мы приблизились к выбранному месту, я увидел, как к нему стремительно шагают несколько христиан. На этот раз они казались очень возбужденными, будто их пригласили на дружеский пикник.

Я, в свою очередь, был далеко не в восторге. Пока весь мой религиозный эксперимент был одним сплошным разочарованием. Как тогда, когда я узнал, что моя домашняя песчанка не будет жить вечно. И потом, после того, как мне целую вечность пришлось выгребать из ее клетки маленькие какашки, я уже начал думать, что эта засранка никогда не умрет.

Когда все собрались, Сэм представил меня, как «мальчика, который хочет присоединиться к Богу». Остальным эта новость понравилась. А одна девушка, которая могла бы быть хорошенькой, если бы не была такой тощей и неопрятной, спросила: «Новенький, да?»

– Знаете, – сказала Мейбл, глядя на сверкающие в черноте над нами молнии, – это напоминает мне то время, когда мы ездили куда-нибудь с палатками. Иногда казалось, что вот-вот начнется дождь. И мы все равно разводили большой костер, брали проволочные вешалки, распрямляли их и жарили венские колбаски. То еще развлечение. Мы держали их на огне, пока они не начинали чернеть, но было очень вкусно. На самом деле это невозможно объяснить, поскольку если вы сожжете их дома, их вообще нельзя будет есть. Но если они у вас почернеют, как ниггер, на костре, невкусными они от этого не станут.

– Мы начнем службу с небольшой молитвы, – сказал Сэм, – а затем перейдем к причастию.

При упоминании слова «причастие», толпа издала коллективный вздох. Видимо, здесь было немало любителей этого таинства. Я вспомнил вздохи последователей Попкорнового Короля, когда те ели его рвоту. Звучало довольно похоже.

– Боже, – сказал Сэм, – ты допустил здесь некоторые странности. На самом деле, я бы сказал, что ты превзошел себя. Но если это твоя воля, то так тому и быть. Хотя хотелось бы знать причины… А еще среди нас появился этот юноша, только что крещеный и жаждущий Господа, и мы решили привести его к тебе… Кстати, было бы неплохо, если б ты сделал что-нибудь с тем Попкорновым Королем. Убил бы его, например. И ни мои чувства, ни чувства кого-либо другого здесь не будут оскорблены, если ты положишь конец этой черной мессе, чтобы мы снова могли отправиться в дорогу, и все такое. Аминь…

– Аминь, – вторила ему толпа.

– Как бы плохо ни было, – прошептала мне Мейбл, – ты должен быть благодарен. Все будет хорошо, я знаю. У меня была кузина, ее звали Фрэнсис. Она никогда хорошо не думала ни о ком и ни о чем, и на ноге у нее была какая-то сыпь, которая воспалилась. Фрэнсис никак ее не лечила, лишь носила, не снимая, старый носок. Нога пахла ужасно. Я говорила ей: «Фрэнсис, тебе нужно пойти и обработать эту штуку какими-нибудь химикатами. Она же у тебя воспалилась». Но знаешь, она меня не послушала, началось заражение, и врачам пришлось отрезать ей ногу. Была