Читать книгу - "Кино под небом - Джо Р. Лансдейл"

А еще Король приносил ведра газировки. Большие ведра с плавающими сверху бумажными стаканчиками. Люди выстраивались в спонтанные очереди, выходили по одному вперед, брали стаканчик, зачерпывали из ведер и пили приторно-сладкую жидкость, которая не утоляла, а лишь усиливала жажду. Но именно это и беспокоило меня больше всего, когда мы с Бобом стояли за Восточным экраном и, выглядывая из-за капота брошенной машины, смотрели, как люди поднимают те стаканчики и капельки газировки стекают по их подбородкам. Единственной жидкостью, которую мы получали, был сок из вяленки, но это была не вода, и мы чувствовали, как медленно наступает обезвоживание. И все же держались.

Затем слабые и умершие приносились Королю, складывались у края синего сияния, как жертвенные подношения. Тигр-татуировка спрыгивал с живота Короля, приканчивал еще живых, затем затаскивал тела в палатку, и позднее те появлялись в витрине, постепенно, кусок за куском, теряя свое мясо.

Люди приходили за едой и питьем не только с Парковки А, но и с Б. Все приходили поесть Королевского попкорна и попить его газировки, после чего возвращались к своим машинам, садились на капоты и крыши и цитировали диалоги из фильмов. Цитировали с благоговением, как священное писание.

А старый добрый Попкорновый Король, сидящий в палатке, говорил со своей паствой с помощью внутренней связи, через колонки. Затуманивал им мозги своим жарким и одновременно холодным голосом. Цитировал вместе с ними диалоги из фильмов. Убирая громкость звука, принимался проповедовать и напевать.

Это кормление продолжалось какое-то время, к блаженному удовлетворению его последователей. А потом попкорн кончился.

Облом.

Голяк.

Нет попкорна.

Король перестал появляться перед палаткой, и его голос больше не одаривал своей милостью колонки. Только фильмы продолжали крутиться, что говорило о том факте, что кто-то их менял и содержал в порядке. Но Король не появлялся.

Верные ему продолжали собираться перед палаткой, взывали к Королю, но тот не отвечал. Их воззвания превратились в скандирование, а затем в сердитые крики, но Короля так и не было. Мясо в витрине постепенно исчезало. Кто-то ел его. (Летучие мыши и черепа? Нет, мясо аккуратно срезалось с костей.)

Мы с Бобом осмелели и пошли туда посмотреть. Встали за той же брошенной машиной, но не увидели ничего, кроме толпы растерянных людей и тех жалких тел в витрине. Люди видели нас, но еще они видели дробовик. Боб постарался, чтобы они его увидели, демонстрировал его, как гордый петух свой гребень.

Я всегда носил с собой бейсбольную биту. Мне нравился ее вес. Она была моей подругой, бита фирмы «Луисвилл Слаггер».

Однажды мы стояли за тем старым автомобилем (добавлю, что это был «Фэрлейн Форд» с выбитыми стеклами), наблюдали, не ожидая ничего конкретно, хотя, возможно, на что-то надеясь. Мы стояли там с пересохшими ртами, с бушующей в животах бурей, возможно, мечтая о теплой пище и сладком питье, и усиленно думая о том мясе в витрине, когда из палатки вышел Попкорновый Король.

Он стал немного темнее, смешался природный цвет кожи Рэнди и Уилларда. Смешался в пепельный оттенок, лишь в некоторых местах сохранились завитушки того цвета, которым изначально была кожа у Уилларда, похожие на подтеки ванильного крема на шоколадном торте.

Шляпа из попкорнового ведерка теперь полностью срослась с головой Рэнди. Тянувшиеся из нее толстые, как садовые шланги, вены спускались на лоб и нависали над единственным глазом. Этот глаз напоминал мне старую рекламу детективного агентства «Пинкертон», с налитым кровью глазом и слоганом: «МЫ НИКОГДА НЕ СПИМ».

Колени Рэнди почти полностью слились с грудью и плечами Уилларда. А затылок Уилларда уютно расположился в промежности Рэнди, словно большое яйцо в гнезде. Ослепленные глаза Уилларда затянулись кожей, а там, где были ноздри и рот, зияли дыры. Даже половой орган Уилларда засох и отвалился, словно увядший стебель перезрелого яблока.

Татуировки вели себя, как обычно, довольно оживленно. Нарисованные животные издавали соответствующие, хотя и незначительные, звуки, суетились и кидались друг на друга, как злые соседи. Грубые лозунги на руках («НАДЕРУ ЗАД» и «ПОЛИЖУ КИСКУ»), патронташ и остальные перемещались по телу, будто подыскивали себе более подходящее место. Однако тигр у Уилларда на животе вел себя тихо, и оставался неподвижным, разве что лениво помаргивал глазами.

Толпа невольно вскрикнула. Это была кучка оборванцев. Они напомнили мне фотографии голодных забитых евреев из книг про войну. У некоторых женщин были небольшие округлые животики, и мне пришло в голову, что они могут быть беременными. Боже мой, неужели мы так долго находимся в этом автокинотеатре?

Король поднял вверх руки, словно победивший боец. Его рты растянулись в улыбке. И тот, что выше, произнес:

– Я вернулся. И предлагаю вам манну из недр мессии.

С этими словами он невероятно широко открыл рот, поджал зубы к небу, словно парковочные шипы, и с грохотом и метановым зловонием, которое мы уловили даже там, где стояли, исторг попкорн.

Ну или его подобие.

Скорость извергаемой рвоты была огромной, источник, из которого она хлестала, казался неисчерпаемым. По содержимому рвота походила на смесь попкорна и колы. Она ударила в толпу, словно из пожарного брандспойта, рассеяла ее, сбив людей с ног. Струя достигла Парковки Б, затем иссякла. Упавшие поднялись на ноги.

Король опять открыл рот, и вновь исторг рвоту. На этот раз струя была еще мощнее, чем раньше. Когда она прекратилась, Король сказал:

– Возьмите и ешьте.

Люди, немного придя в себя, принялись изучать кукурузу, внимательно разглядывая ее. Затем один мужчина поднял крупное зернышко, закрыл глаза, положил его в рот и раскусил. Его довольный вздох можно было слышать по всему автокинотеатру.

Как и прежде, все принялись толкаться и драться за попкорн. И одно зернышко, возможно, случайно отброшенное чьей-то ногой, полетело в нашу сторону, закатилось под «Фэрлейн», и замерло между нашими с Бобом ногами.

Мы посмотрели на него.

Затем друг на друга.

Затем снова на него.

Зернышко посмотрело на нас в ответ.

Оно было обычной формы, слегка желтоватое, с какими-то чешуйками в трещинках, и покрытое тонкими ниточками вен, которые пульсировали… а в центре его был глаз. Маленький глаз без век, но в остальном он выглядел точно так же, как глаз посередине верхнего лба Короля.

Боб наступил на него ногой и надавил. Это было все равно что наступить на клеща, который бывает плоским и серым, пока, насосавшись, не отваливается от носителя, словно спелый изюм.

– Он шевелится у меня под ботинком, – заявил Боб. – Я чувствую.

– Господи, – произнес я, и это прозвучало как мольба.

Мы снова посмотрели на людей. Они засовывали