Читать книгу - "Что было, что будет, чем сердце успокоится - Екатерина Береславцева"

К счастью, для привыкания к новой ситуации у меня оказалось время. Окончание года требовало от моих мужчин особой сосредоточенности на своих делах, поэтому и отец, и Юлиан большую часть декабрьских дней проводили вне дома, появляясь лишь изредка – папа, конечно, ночевал дома, а вновь обретённый жених забегал на пять минут и, преподнеся мне очередной подарок, расставался снова с обещаниями исправиться к следующему году. Меня это устраивало – привыкать к человеку, который никак не укладывался в моём сердце, оказалось не так просто, поэтому такой дозированности встреч я радовалась. И, конечно, проводила дни напролёт с братом, ощущая с каждой секундой всё возрастающее родство душ и интересов. Роберт оказался любителем поэзии, его память вмещала в себя невероятное количество стихов и поэм, слушать которые доставляло мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Он погружал меня в сказочный, завораживающий мир рифм, и я дышала им, наслаждалась, грезила, воодушевлялась и плакала.

– Мне кажется, я тоже могла бы… писать стихи, – однажды задумчиво сказала я, когда мы с Робертом, устав от прогулки, устроились в нашей беседке. – Может быть, даже и писала?

– Кто знает… – Роберт помолчал. – Дневник ты, насколько я знаю, никогда не вела.

– Жаль! – горячо воскликнула я, представив только, сколько важной информации я могла бы оттуда почерпнуть. – Он мог бы мне помочь… в познании самой себя.

– В познании самой себя? – Роберт улыбнулся. – Зачем же для этого обращаться к прошлому? Мне кажется, познание происходит в настоящем, ведь ты меняешься каждую минуту, каждое мгновение. Утром просыпаешься совсем не тем человеком, который жил и мечтал вчера. Поэтому – не жалей, сестрёнка!

– Наверное, ты прав, Роб! – вздохнула я. – Хотя это немножко и грустно…

– Грустно от того, что память всё ещё закрыта для тебя, да?

– Ты всё правильно понимаешь, братик! Я бы, наверное, не жаловалась, если бы не… некоторые моменты, о которых лучше бы мне всё-таки помнить…

– Мне кажется, я догадываюсь, о каких моментах ты говоришь…

– Если ты думаешь о… – посмотрев ему в глаза, я поняла, что начинаю краснеть, – о Юлиане…

– Я бы и не хотел о нём думать, мышка, но… не могу, – с усилием произнёс Роберт.

– Скажи мне честно, брат, – решилась я, – у вас с Юлианом была в прошлом какая-то история? Мне кажется, ты его не любишь. Да и он…

– История… – помедлил брат, – была, но… она никак не должна касаться тебя и твоего к нему отношения. Ты понимаешь меня?

– Он очень добрый человек, Роб! – вырвалось у меня горячо. – Щедрый, умный… Он спас мне жизнь, и даже за одно только это я должна быть ему благодарна! Ах, братик, как мне хочется, чтобы в нашей семье царил мир, чтобы все с уважением относились друг к другу, с любовью…

– Ты идеалистка, сестрёнка! – рассмеялся Роберт. – Но одно я могу сказать тебе точно: мы все тебя любим, хоть и каждый по-своему!

– Я тоже, я тоже вас всех люблю! Особенно тебя, мой дорогой насмешливый братец! – я пылко к нему прижалась. – Представляю, как скучна и безрадостна была бы без тебя жизнь в этом доме… Как хорошо, что ты приехал! Какое счастье, что ты у меня есть – такой милый, такой чудесный, такой родной! Самый лучший брат на свете!

– Очень надеюсь, что никогда эти прекрасные глаза не взглянут на меня с разочарованием… – у Роберта дрогнул голос.

– Я обещаю – такого не случится никогда!

А ночью на «Золотой Бор» обрушилась самая настоящая вьюга – с завывающим ветром, закидывающим огромными белыми хлопьями притихшие дома. Один из таких бросков меня и разбудил, и потом, уже какое-то время спустя, я отчаянно благодарила судьбу за столь своевременное пробуждение. Ведь если бы не оно, то эта вьюга, этот дом и весь мир вокруг после этой ночи продолжали бы существовать уже без меня, Ангелины Пирамидовой…