Читать книгу - "Готика Белого Отребья - Эдвард Ли"

— Она одна из тех сучек, что пытались сбежать из метамфетаминовой лачуги, которую мы нашли за Губернаторским Mостом.

Один из братьев усмехнулся, следом и оставшиеся братья последовали его примеру.

— Клайд вышиб входную дверь, а потом они вшестером-всемером ломанулись через заднюю дверь, но кто их считал? Мы поджидали их там с “помповухами”. Парни замешкались, и мы расколошматили их картечью, а в одном из них проделали дырку размером с сиську Клэр Марсон! Эта девка была последняя, так что мы поймали её без особого труда.

— Да, так оно и было, и что-то говорит мне, что она “метовая” шлюха, порющаяся за халявные “кристаллы”. — Вмешался в разговор один из братьев.

— Даже не сомневаюсь, — согласился мэр. — Это же явно видно по ней. Ребята, вы же сожгли то место, верно?

— Да, мистер мэр. Дом воспламенился, как тюк сена, а потом взорвался, просто загляденье!

— Как в кино бахнуло! — cказал другой брат.

Зачем пытаться отличить их друг от друга?

Мэр подошёл к девушке, прикованной к креслу. Кстати, ей заткнули рот кляпом.

— Вытащи кляп, Хорейс. И возьми зажигалку, — cказал мэр и потянул вниз молнию ширинки.

— Отпустите меня, пожалуйста, я ничего не сделала! — закричала девушка, как только кляп был извлечён. — Я умоляю вас!!!

— А теперь помолчи, милая. Пришло время расплатиться за твои ошибки. Единственное, чего мы здесь не терпим, так это наркотики, — мэр извлёк свой пенис. — А теперь слушай. Ты будешь держать рот широко открытым и позволишь мне поссать в него, и для тебя же будет лучше проглотить всё до последней капли! Иначе…

Хорейс схватил её за волосы, щелкнул зажигалкой и поднёс пламя к мочке уха. Естественно, девушка взбрыкнула в кресле, как будто её ударило током, и она принялась кричать.

Да, и она открыла рот так широко, как могла.

Мэр начал мочиться ей в промежность.

— Лучше чуть-чуть помыть эту дырку, чтобы сбить вонь, — затем он медленно направил струю ей в рот.

А медленно потому, что в запасе её было много. Бедная девушка сделала всё возможное, чтобы проглотить всё до последней капли, и все решили, что это не слишком трудная задача, учитывая, что карьера наркоманки научила её глотать. Затем мэр стряхнул последние капли и застегнул молнию.

— О, Боже, — простонала она, истекая слюной и мочой. — Я сделала, что вы хотели, теперь развяжите меня. Я проглотила её, так что вы меня отпустите теперь, да?

Мэр проигнорировал ее вопрос и подошёл к верстаку за пивом. Ответил один из братьев, возможно, Пузо:

— Мы непременно отпустим тебя, дорогая, но проблема в том, что не совсем так, как тебе бы того хотелось…

И затем он подмигнул другому брату — это был Хорейс? — который раскачивал петлю из толстой верёвки, которая поднималась к шкиву-колесу в потолке и спускалась к железному стержню, вмонтированному в пол. Он накинул петлю ей на шею. Рядом со стержнем находился храповик, через который был продет конец веревки.

— Мы тебя сейчас "отдлинношеим", тупая задница. — cообщил ей Пузо.

— Чего?

Один из братьев начал медленно опускать храповик. Примерно на один зубец в десять секунд, с каждым щелчком (это само собой разумеется) веревка натягивалась всё туже и туже.

— Видишь ли, эта хрень очень медленно вытягивает шею, пока не сломается позвоночник, но мы не останавливаемся на этом, нет, сэр! Мы придумали, как продлить “мучильню”, понимаешь? Если всё сделать правильно, то шея будет и дальше вытягиваться. Примерно в фут[36], а один раз получилось даже в два фута![37] И ты всё это время будешь жива, даже со сломанной шеей, веревка будет держать кровь в твоём мозгу, так что и ты сможешь всё увидеть!

— Увидеть что, блядь! — закричала она, в то время как снова щёлкнул храповик. — В этом же нет никакого смысла! О чем ты вообще говоришь, жирный пидор?

— Вот не нужно обзываться, милая, — сказал Пузо, — знаешь ли, слова причиняют боль, понимаешь? Они могут задеть чувства, да и вообще это нехорошо…

Все загоготали, как…

щёлк!

… снова щёлкнул храповик.

Другой брат подкатил длинное зеркало на колёсиках, и поставил его прямо перед несчастной женщиной. Теперь она могла наблюдать за собственным убийством.

И притом, какое же это было необыкновенное убийство!

Веревка натянула шею до анатомического предела. Её лицо распухло и покраснело из-за сужения кровеносных сосудов. Oна сумела выпалить:

— Боже, мой пристрели меня! Почему вы так со мной поступаете?

Пузо, или Хорейс, или кто-то ещё из братьев просто пожал плечами и сказал:

— Ну, собственно, это круто и весело…

После очередного щелчка женщина больше не могла отвечать. Ее руки и ноги конвульсировали. Её рот искривился в неистовой, но безмолвной гримасе. И шея у нее действительно…

щёлк!

…становилась длиннее на дюйм[38] за раз.

— Зырь, за раз становится длиннее на дюйм.

— Круто видеть девку с вытянутой шеей на пару футов.

— Мы проделали это несколько раз, и теперь нам придется это прекратить. Видишь ли, если медленно растягивать шею, то шейные мышцы не рвутся. Дайте им немного времени между каждым рывком, и она будет удлиняться. Думаю, ты никогда такого не видела, а? Что ж, продолжай смотреть в зеркало — и увидишь!

Снова все зашлись смехом.

— А-a, мистер мэр, — сказал один из братьев. — Я вот смотрю на это и чувствую себя питбулем, глазеющим на мясной фургон. Я это к тому, что пока мы её везли сюда, я помял ее маленькие сиськи немножко, и у меня от этого такой стояк, что мне не помещало бы… ну вы понимаете… А ещё когда я вижу, как ее маленькие сисечки дергаются, а она вся в конвульсиях и все такое… Я, бля, готов слить "груз", размером с обед, прямо сейчас! Да, сэр.

— Так что тебя останавливает, сынок? — oтветил мэр. — Не спрашивай у меня разрешения, чтобы передёрнуть, чёрт возьми. Это естественный поступок, на который имеет право любой здоровый мужик; занимайся этим, когда захочешь. По правде говоря, меня даже бросает в дрожь мысль о том, что девчoнка получит молофью, в то время пока она кривляется в петле. Так медленно и причудливо…

— Ну же, Такер! — зааплодировал один из братьев. А, так его зовут Такер. — Накачай ее кончой!

— Да, покорми суку напоследок! — выкрикнул другой брат.

— Ох, боюсь, у меня много скопилось, ребята, — сказал Такер. — И мне нравится идея, что последнее, что она попробует перед смертью, будет моя конча!

Правая рука Такера