Читать книгу - "Вестники - Маргарет Петерсон Хэддикс"

–Ложись! Тебя увидят!– прошипел Чез.

Он бросился к Эмме, чтобы схватить её и прижать к полу. Но после перехода между мирами мышцы ему не повиновались, и он чуть не упал рядом с ней.

Эмма подхватила брата и помогла ему устоять.

–Нет, Чез… посмотри,– сказала она, разворачивая его лицом в гостиную.– Здесь, кажется, никого нет, кроме нас.

Чез моргнул. Дом выглядел заброшенным. Распахнутая входная дверь покачивалась на ветру. Чез посмотрел на верхний ряд окон в прихожей, которых не было в доме госпожи Моралес в другом мире: все стёкла разбиты, занавески и жалюзи колышатся от сквозняка.

–На людей в этом доме тоже напали,– мрачно сказал Рокки, подходя к Чезу и Эмме.– Может быть, сначала напали на них. А потом… потом… ну, как это бывает… всех увезли отсюда? Похитили?

Чез вспомнил послание, которое получила Натали: «Мы все в опасности. Помогите мне, а я помогу вам». Он вспомнил, какая закулисная битва разыгралась между доброй судьёй и злым мэром во время их прошлого визита в этот мир. Казалось, судья Моралес тогда победила, но…

«Мэр на свободе, и он напал на нас,– подумал Чез.– А судьи нигде не видно. Это плохой знак».

–Возможно, монетка от другой Натали предупреждала нас именно об этом,– сказал он, поморщившись.– Об обоих нападениях, там и здесь. Но… мы не помогли другой Натали и её маме. Мы стали играть с монетками и отвлеклись.– Чез почувствовал, что краснеет. При воспоминании о монетках у него закружилась голова. Когда они посыпались сверху, когда Натали осторожно переложила их ему в ладони… что он мог почувствовать, кроме радостного удивления и трепета? И что мог делать? Только смотреть на Натали и улыбаться… Чез взглянул на монетки, которые по-прежнему сжимал в левой руке. Почти всё, что отдала ему Натали, он сохранил.

–Они нас просто свели с ума,– признала Кона.– Но, по-моему, это не лучший способ передавать сообщения.

–Хм,– сказала Эмма и начала рыться в кармане. Она достала свою монетку и протянула её Чезу.– Подожди минуту… нет, тридцать секунд, а потом верни её мне.– Она шагнула в коридор, полный бомб-вонючек.

И сразу же зарыдала.

Это было ужасно. У неё словно разрывалось сердце, как если бы все, кто был ей дорог, погибли, и она знала, что больше в её жизни не будет ни одного проблеска света. Она топала ногами и царапала себе щёки.

Чез не мог этого вынести.

–Эмма, пожалуйста, перестань!– взмолился он.– Выходи оттуда! Всё будет хорошо, я обещаю! Я…– Он в отчаянии сунул ей монетку, хотя тридцать секунд ещё не прошли.

Эмма вернулась в комнату. Глаза у неё ещё блестели от слёз, но морок^[1] прошёл. Углы губ у Эммы дрожали – она пыталась улыбнуться.

Финн крепко обнял Чеза и Эмму, как будто они оба только что спаслись от страшной опасности.

–Что вы делаете?– недовольно спросил Рокки.– Некогда играть с бомбами-вонючками! Мои мама, брат и сестра по-прежнему в опасности!– Он посмотрел вокруг, явно ожидая, что Кона его поддержит. Но у той глаза блестели почти так же, как у Эммы.

–Она пытается понять, в чём там дело с монетками,– объяснила Кона.– С монетками, бомбами-вонючками, разными мирами и… с нами. Да, Эмма?

Эмма вознаградила Кону широкой улыбкой. Конечно, у них не совпадали мысли, как у обеих Натали. Или даже как у мамы и миссис Густано. Но они с Коной уж точно понимали друг друга.

–Не знаю, на что ещё они способны, но рядом с бомбами-вонючками эти монетки дают что-то вроде иммунитета,– сказала Эмма.– Они защищают от страха.

Рокки порылся в кармане и достал монетку с надписью «Пожалуйста, послушай». Судя по всему, ему очень хотелось проверить гипотезу Эммы, но он не решался.

–Я держу монетку в руке и всё равно чую этот запах,– пожаловался он.– И какой-то голос в голове говорит: «Может быть, ты больше никогда не увидишь близких. Может быть, они сейчас страдают, а ты даже не пытаешься им помочь».

–Правильно,– кивнула Эмма.– Именно так – «Может быть, ты их никогда не увидишь. Может быть, они страдают». Но без монетки ты будешь думать: «Я точно знаю, что никогда их больше не увижу. Я точно знаю, что они страдают, а я ничего не могу сделать. Я ненавижу себя. Ненавижу всё на свете. Надежды нет».