Читать книгу - "Знахарь - Александр Павлович Сапегин"

сгною. Ты меня понял, мусор? А теперь, господин Чаровников, для понимания на какую сучку ты пытался задрать хвост и тявкать. Анастасия Огнёва, в девичестве Гагарина, приходится родной племянницей Его Величеству. Хочешь с ним потягаться? Ну-ну, там же под гнилыми берёзками твои кореша тебя зачистят и зароют или я твою тупую головёнку оторву и псам скормлю. Думаешь, духу не хватит? Смею заверить, ты будешь не первый жмур, укокошенный мною лично. По глазам вижу, веришь. Поверь, папенька, в крови твой бывший сынок искупался с ног до головы. А Дианку с мелким император по миру пустит или в публичный дом твою жёнушку определит, где ей самое место, ты им, как я погляжу, такой участи желаешь.

Вернув бывшему отцу подвижность, Владимир бросил ему папку с бумагами.

— Пошёл вон.

Родитель вымелся из квартиры быстрее собственного немого визга, а Владимир впервые в жизни до дна опустошил бутылку водки, абсолютно не почувствовав хмеля, после чего битый час отмывался в душевой, с остервенением оттирая с себя невидимую грязь.

Глава 17

По дороге в…

ВНИМАНИЕ! Не бечено!

Глава семнадцатая

По дороге в…

Бросая ломтики багета уткам, оккупировавшим фонтаны в сквере у медицинского центра, Владимир вспоминал судьбоносный переезд в Н-ск десятилетней давности, состоявшийся почти аккурат под первое сентября.

— Папа! — налетевшие с двух сторон близнецы запрыгали вокруг. — Папа, папа, а можно нам? А можно мы тоже уточек покормим⁈

— Можно, — улыбнулся Владимир, присев на корточки перед дочкой и сыном и разломив остатки багета на две равные половины. — Хлебушек отламывайте небольшими ломтиками, чтобы уточкам было удобно глотать.

— Ага! — синхронно ответили дети, сияя глазёнками.

— Андрей? — обернувшись к старшему сыну, с ногами устроившемуся на скамье под рябиной, Владимир приглашающе помахал булкой.

Серьёзно глянув на отца, мальчишка отрицательно качнул подбородком и вернулся к чтению лежащей на коленях книги.

— Какой серьёзный у нас Андрейка, — подойдя сзади, Настя со спины обняла мужа. — Маленький нахохленный сычик. Боже, как быстро летит время, завтра уже первое сентября. Ты в лицей на торжественную линейку придёшь?

— Обязательно, — ответил Владимир, обернувшись к жене и теперь уже её заключив в объятия. — Я обещал, помнишь? Первый раз в первый класс, как я могу пропустить этот день?

— Папа, папа, хлеб кончился, а уточки ещё просят, — прибежали близнецы.

— Держите, — не размыкая объятий, Владимир разломил булку на две половины.

— Ура! — реактивные вихри унеслись к пруду.

— Спасибо тебе, милая.

— За что? — наигранно удивилась Настя.

— За двух подосланных шмеликов.

— Пожалуйста, — супруга чмокнула Владимира в кончик носа. — У тебя был такой отсутствующий взгляд, что я просто не могла не попытаться вернуть тебя к нам. О чём думал?

— О нас. О центре, — Владимир осмотрел вокруг. — Обо всём сразу. Десять лет назад всего этого не было.

— Жалеешь?

— Нет, нисколько, — улыбнулся Владимир, возвращая лёгкий поцелуй, только не нос, а в губы. — Просто иногда оглядываюсь назад и думаю, что мне когда-то сказочно повезло встретить в Москве одну напуганную барышню.

— Даже не знаю, кому из нас повезло больше, — ещё раз поцеловав мужа, Настя выскользнула из объятий и прошла к пруду. — Саша, Маша, утятки мои, птичек вы покормили, пора и самим обедать. Быстренько домой! Андрей, почитаешь после еды! Дети, кто последний помоет руки, тот останется без десерта.

Десерт — это святое, тут даже Андрей — завзятый книголюб, в четыре с половиной года научившийся читать, не устоял. Заложив закладку между страниц, он сунул книгу отцу и первым рванул в дом, за ним с визгом понеслись близнецы.

— Не опаздывай, дорогой, — озарив мир яркой улыбкой, Настя неповторимой грациозной походкой направилась к дому. Всё такая же прекрасная, воздушная и желанная, как и десять лет назад.

Оглянувшись на пруд с барражирующими у берега утками, Владимир направился следом. Десять лет — достаточный срок для постановки вех в прожитых годах и подвода черты под достижениями и провалами вроде бы спокойной жизни, не омрачённой попытками убийства и новыми сражениями. Схватки же, конечно, были, но они напоминали грызню бульдогов под ковром, когда треск перегрызенных костей заглушался толстым ворсом, в который впитывалась и выпущенная в невидимых боях кровь. Головы тоже летели, куда без этого, а в первый год после обратного переезда пришлось несколько из них снять в реальности, а не в переносном смысле. Нежданно-негаданно талантами господина Огнёва заинтересовался криминальный мир. Америки никто не открыл, Владимир и раньше плотно и плодотворно работал с местными боссами и московскими «Иванами», некоторые из которых, не зная того сами, работали на него. Но жизнь, как известно, не стоит на месте и мир криминальный в данном аспекте не сильно отличается от привычной нам реальности.

Авгур, не один десяток лет державший в кулаке всех криминальных шишек в Н-ской губернии, отошёл от дел. Точнее, его отодвинули. Где мягко, а где жестко. Новость о том, что старый знакомец остался не у дел, принёс Матвей Панкратович, которому пенсия не мешала держать руку на пульсе губернской жизни, в том числе теневой. Бывший городовой пришёл в квартиру Владимира поздним вечером пятнадцатого сентября, когда тот, положив на плечо язык от усталости, пытался собрать глаза в кучу после учёбы в универе и приёма нескольких проблемных пациентов, которые выпили из него последние силы. Несколько кабинетов в медицинском центре Огнёв открыл на днях, дождавшись прилёта их Харбина Джу и других учеников, припозднившихся из-за долгих сборов. К тому же Владимир не давал последним отмашки, занимаясь проблемами устройства ребят в школу. Помимо прочего всех прибывших требовалось куда-то заселить и желательно не в палатку в чистом поле, устроить на работу. Это с образованием получилось сравнительно легко и просто — молодёжь дружною толпою направилась получать знания в близлежащий лицей, директор которого поначалу артачилась, но Огнёв давно