Читать книгу - "Блуждающие огни - Чарльз де Линт"

Долгое время она молчала и не смотрела мне в глаза.

- Не останется, чем питаться, - сказала Апплес наконец. Видимо, я скривилась, потому что она быстро добавила: - Это не так противно, как кажется.

Она уже успела растолковать мне, чем настоящие вампиры отличаются от тех, кого показывают в кино или описывают в книгах, однако, несмотря на различия, все вампиры пьют кровь, а меня, прошу прощения, от этого тошнит. Апплес поднялась с кровати. Вид у нее был… не знаю, как лучше сказать? Смущенный. Грустный. Растерянный.

- Наверно, тебе нужно время, чтобы переварить все, что я тебе выложила, - сказала она.

Я медленно кивнула. Надо было что-то ей ответить, но я не представляла что. Голова не работала.

- Ну ладно, - сказала Апплес и ушла.

Я снова опустила подушку вниз, улеглась и уставилась в потолок, перебирая в мыслях все, что она мне рассказала.

Моя сестра - вампир! Нет, это невероятно!

Интересно, у нее все еще есть душа?

Впрочем, это вообще-то праздный вопрос. А у кого из нас есть душа? Это все равно что спрашивать: каков Бог? Из всех ответов на этот вопрос мне больше всего нравится, как Дипак Чопра* [Дипак Чопра - глава американского Центра борьбы за оздоровление человека по системе «йога-аюрведа».] говорит: «А кто спрашивает?» И правда, наверно, у разных людей Бог разный, даже и для одного-то человека Он разный в зависимости от того, какой ты сам в то время, когда спрашиваешь.

Мне кажется, что у нас есть души. Когда мы умираем, они продолжают жить. Но как тут быть с Апплес, не знаю. Она ведь мертвая, хотя остается с нами.

Она переменилась, но все равно она - моя старшая сестра, с которой вместе я росла. Просто теперь в ней появилось что-то новое. Наверно, это как с вопросом, каков Бог. Она - это она, а какой она кажется, зависит от того, какая я сама, когда задаю этот вопрос.

Мне иногда кажется, что о таких глубокомысленных вещах размышляют только дети. У взрослых мысли вечно заняты деньгами или политикой, словом, чем-нибудь, что имеет практическое значение. Такое впечатление, будто с годами они разучились думать о том, что составляет сущность человека.

Вот история, которая мне очень нравится: однажды Рамакришна, этот знаменитый в XIX веке духовный отец, молился, как вдруг его осенило, что молитва - занятие бессмысленное. В молитве он ищет Бога, но Бог вокруг него - и в молитвах, и в статуях, которые его окружают, Бог - это пол под ним, и стены, и всё-всё. Куда бы он ни посмотрел, он всюду видел Бога. И его это так потрясло, что он не сумел выразить свое впечатление словами. Он смог только танцевать и танцевал часами. Крутился, вертелся и дергался как заведенный.

Мне ужасно нравится представлять себе это - мудрый старец в развевающихся одеждах вдруг вскакивает и начинает плясать.

Как бы и мне хотелось танцевать! Я люблю музыку. Мне нравится, как она забирается в каждую мою пору. Если ваше тело движется под музыку, вы сами становитесь ее частью. Вы не просто танцуете под нее, вы будто бы помогаете ее творить.

Но я могу только крутиться, шаркая на одном месте, пока не задохнусь, и я слежу, чтобы никто меня при этом не видел. Даже Апплес.

А она-то как здорово танцует! Каждое ее движение такое гибкое и плавное. Даже когда она просто встает со стула и идет через комнату, у нее это получается грациозно. И мне это не потому кажется, что со мной все обстоит наоборот.

Но после того, что она мне сказала, никакие мысли не приносили облегчения. Я только услышала, как за ней захлопнулась дверь, и в полном смятении уставилась в потолок.

Обычно, когда я в чем-то не могу разобраться, я иду к Апплес, она мне помогает. Но сейчас я не могу разобраться в ней самой…

Вы пробовали когда-нибудь представить себе, что бы вы выбрали, если бы вам пообещали выполнить только одно ваше желание? Выбрать единственное желание жутко трудно, правда? Но я знаю, что бы я пожелала. Я бы пожелала, чтобы все мои желания сбывались.

Только в жизни так не бывает. Слишком часто оказывается, что-то, чего вам хочется больше всего на свете, труднее всего получить.

Мне всегда хотелось избавиться от шины на ноге, ходить, прыгать, танцевать - в общем, быть совершенно нормальной. И свободно дышать. Все ведь даже не задумываются, что значит спокойно дышать. А как мне этого хочется! И вот теперь передо мной замаячила такая возможность. Но какой ценой! Совсем как в старых сказках, которые я читала в детстве.

Мне надо сделать выбор. Остаться такой, какая я сейчас - калека, неудачница, во всяком случае, в глазах других. Или стать такой, как Апплес - жизнерадостной, энергичной, грациозной и жить вечно. Но чтобы сделаться такой, надо пить человеческую кровь и видеть, как все, кого любишь, понемногу стареют и умирают.

Ничего себе выбор!

В жизни не приходилось решать такой трудной задачи.

На следующий день я попросила маму отвезти меня в торговый центр. Я знаю, что маме не нравится оставлять меня где-то одну, но она молодец. Мама только напомнила мне, чтобы я не слишком утомлялась, мы договорились, у какого выхода через несколько часов встретимся, и я оказалась на свободе.

Ничего покупать мне не хотелось. Хотелось просто побыть одной, самой по себе, а лучшего места, чем вестибюль в торговом центре, где толчется множество людей, не найти.

Я глядела на проходящих мимо и вдруг поймала себя на том, что присматриваюсь к их шеям. Я не могла себе представить, как это можно пить из них кровь. А потом я припомнила, что Апплес объясняла, будто она лишает крови только плохих людей. Тут мне стало совсем тошно. Когда она мне это объяснила, я вспомнила, что недавно за обедом объявила о своем желании стать вегетарианкой и какое выражение появилось у нее на лице при моих словах: «Скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты».

Не хочу питаться кровью какого-нибудь чокнутого маньяка-убийцы. Даже кровь обыкновенного зеваки мне противна.

Потом я заставила себя выбросить эти мысли из головы и сидела на деревянной скамейке, будто на островке, с удовольствием наблюдая, как спешат мимо люди. Ну и разумеется, едва я чуть-чуть расслабилась, какой-то пожилой идиот в пальто военного покроя решил усесться рядом со мной и пустить в ход свои жалкие приемы. Сперва он прошел мимо меня раз, второй, заметил шину на ноге и то, что я одна, а затем плюхнулся на скамейку, и началось: «Какая миленькая блузочка - что это за матерьяльчик?» - и уже стал щупать своими клешнями шелковый рукав.

Будь я Апплес и обладай той силой, которой, как она говорила, отличаются вампиры, я бы так саданула его, что он, не успев опомниться, уже валялся бы на полу. Или во всяком случае я могла бы от него удрать. Но я только и была способна на то, чтобы отшатнуться от мерзкого приставалы как можно дальше и закричать, призывая на помощь одного из охранников торгового центра.

- Полиция! - заорала я, ведь все охранники-добровольцы, жаждущие стать полицейскими, обожают, когда их принимают за настоящих слуг закона.