Читать книгу - "Самая страшная книга 2021 - Михаил Парфенов"

– Вот здесь и загвоздка, – сказал Сорокин. – Такая загвоздка, что не объяснить. Только показать могу. – Он на мгновение замялся, потом мотнул головой в сторону дома старосты Кузовлева. – Прошу за мной.

У крыльца ждал Егорыч. Красное лицо старика было насуплено и сурово. Он не одобрял, ох как не одобрял решение своего барина обратиться за помощью и советом к соседям. По мнению приказчика, хоть Сорокин его и не спрашивал, следовало послать весть о случившемся в епархию и ждать оттуда ответа, а до той поры хранить все в тайне. Кузовлевскую избу надлежало заново освятить, запереть, заколотить окна, трижды обойти посолонь с иконами и молитвами, затем сжечь, а пожарище засыпать солью. У старика не имелось никаких сомнений насчет того, кто сотворил чудо, ждущее их внутри. Недаром он захватил с собой молитвенник.

– Здесь жил староста, – сказал Сорокин, поднимаясь по ступеням. – Иван Кузовлев. Толковый мужик, деловитый и надежный. Никогда прежде не подводил ни меня, ни отца, царствие ему небесное.

– Разбаловали вы их, Алексей Максимович, – сказала Комаровская, поднимаясь следом. – Отвыкли они у вас от страха Божьего, вот и вздумали, будто сами себе хозяева.

– Может быть, и так, – сказал Сорокин, открывая тяжелую дверь. Он провел гостей через сени в горницу – большую и светлую, но совершенно пустую. Здесь не осталось ни единого следа человеческого пребывания: ни икон, ни ложек, ни чугунков, ни тряпок. Даже пол был подозрительно чист, и единственные следы на нем принадлежали Сорокину.

Дом уже давно не топился, а потому бревенчатые стены горницы успели покрыться инеем. Но в бледном свете, льющемся из окон, под слоем инея можно было различить надписи, окружающие красный угол и дальнюю дверь, закрытую почему-то на задвижку. Кривые, разлапистые буквы, старательно выведенные углем, складывались в странные слова, каких прежде Комаровскому видеть не приходилось. Прищурившись, он попытался прочесть хоть что-то, но смысл написанного ускользал от него.

– Пустое, – сказал Сорокин. – Тут полная тарабарщина, ничего не разобрать. Егорыч вон считает, что это заклинания.

– Конечно, заклинания, барин! – с жаром согласился старик. – А как же иначе?! С дьявольских слов записанные. Явился нечистый ночью к какому греховоднику и нашептал на ухо.

– Ясно. – Сорокин с усмешкой перевел взгляд на Комаровских. – Я тут позавчера целый день просидел, все надеялся разобрать надписи. Безуспешно. Это не похоже ни на один известный мне язык.

– О, узнаю Алексея Максимовича! – фыркнула Комаровская. – У него сотня душ сгинула, а он каракули на стенах читает.

– Мало ли у мужиков странностей? – подхватил Комаровский. – Может, они и в самом деле это намеренно сочинили, чтобы тебя, дружище, отвлечь от погони?

– Сомневаюсь, – сказал Сорокин. – Сейчас поймете, почему.

Он шагнул к запертой на задвижку двери в дальней стене горницы. В шестистенке она могла вести как в соседнюю комнату, так и в крытый заулок между двумя срубами. Загадочные надписи окружали ее со всех сторон, красовались даже на досках пола, но на самой двери не было ни одной буквы – как, впрочем, и инея.

Комаровский ощутимо напрягся, весь подобрался, словно готовясь к схватке. Ему явно было не по себе здесь, в этой полутемной, промерзшей комнате с низким потолком и стенами, покрытыми знаками чужого безумия. Жена его, напротив, излучала холодное спокойствие. Разве могли крестьяне, пусть даже исчезнувшие и оставившие после себя загадочные надписи, заинтересовать ее?

Распахнув дверь, Сорокин зажмурился от света.

– Quelle merde! – воскликнул Комаровский.

Дверь открывалась на залитый жарким летним солнцем склон. Покрытый густым цветущим разнотравьем, он сползал к неширокой речке, за которой высился сос новый бор. А над бором вздымалось безоблачное ошеломительно-синее небо. Дверь открывалась в лето.

– Quelle merde, – повторил Комаровский. Оцепенение слетело с него. Едва не оттолкнув Сорокина, он протиснулся в проем, глубоко вдохнул нагретый, полный травяных ароматов воздух, поводил из стороны в сторону руками, словно пытаясь нащупать поверхность картины или другие признаки иллюзии, и, ничего не нащупав, затряс кулаками над головой в диком, неистовом восторге.

– Это… это ведь… Алексей Максимыч, батюшка, – он долго искал то самое слово. – Это ведь чудо! Самое что ни на есть чудо! Ты туда ходил?

– Нет. Один побоялся.

– Так вот куда сбежали ваши мужички, Алексей Максимович, – сказала Комаровская. – Пока вы тут восхищаетесь хорошей погодой, они еще дальше уйдут.

– Comme je te le dis! – щелкнул пальцами Комаров-ский. – Нам нужно отправляться на поиски как можно скорее. – Он указал на лес: – Вон где они у тебя скрылись. Ох и хитрецы же!

Ему стало жарко, он расстегнул тулуп, нетерпеливым жестом подозвал Егорыча:

– Послушай-ка, любезный… поди на улицу, скажи Архипу, чтобы ружья наши сюда принес. Да чтоб зарядил. Да все остальное, что требуется, пускай захватит.

– Слушаю, ваше благородие, – кивнул Егорыч и вышел.

Комаровский принялся суетливо расхаживать по горнице, постоянно бросая тревожные взгляды то в затянутые морозом окна, то в раскинувшийся за волшебной дверью июль. Супруга наблюдала за ним с насмешливым и даже чуть брезгливым выражением.

– Почему пара нету? – спросил вдруг Комаровский Сорокина, подступив к нему вплотную и, похоже, едва удержавшись от того, чтобы схватить друга за грудки.

– Что?

– Почему, говорю, пара нету? Вот когда в бане натоплено, дверь открываешь – оттуда пар валит. А здесь почему не валит? И вообще, в комнате тепло не чувствуется. Противуестественно!

– Разумеется, – сказал Сорокин. – Ничего естественного в этом нет. Я не знаю, как оно работает, – так же, как не знаю, что написано на стенах. Если бы найти того, кто надписи оставил, то удалось бы получить объяснения…

– Да! – затряс головой Комаровский. – Найти! Вот в самую суть ты сейчас проник, друг мой Алексей Максимыч! Именно поисками мы и займемся.

Через минуту, проскрипев в сенях половицами, в горницу ввалились Егорыч с Архипом. Последний бережно нес холщовую сумку с охотничьими принадлежностями и два изящно украшенных винтовальных ружья. Двуствольные винтовки-курковки, привезенные в позапрошлом году из Праги, составляли у Комаровского особый предмет гордости. На все вопросы о цене он отвечал многозначительными намеками или попросту помалкивал. Правда, стрелок из него был никудышный.

– Илья Николаевич, душа моя, вы же не всерьез собираетесь пойти туда? – Комаровская указала на распахнутую дверь. – Ведь это глупо.

– Отчего же глупо? – приняв из рук изумленного Архипа ружья, Комаровский закинул их себе на плечи и выпятил грудь, считая, должно быть, себя похожим на американского охотника из недавнего романа «Открыватель следов». – Алексею Максимычу нужна помощь. И по-соседски, и по-человечески надо эту помощь оказать. Сейчас отыщем его мужичков, пригрозим им судом уездным, штрафами да взысканиями, наведем порядок.