Читать книгу - "Знахарь - Александр Павлович Сапегин"

что чадо женского полу уже давненько белкой крутилось в том самом, что некоторые люди, опуская смачные эпитеты и сравнения с дурно пахнущей субстанцией, называют «взрослой жизнью». Вика успевала везде: училась, работала, неделями пропадая на съёмках, помогала брату, вытягивая канцелярскую работу и ежедневно тренировалась, посвящая занятиям по два часа.

— Начинается! — на выдохе протянула одна из дам.

Отдельные праздно шатающиеся пары потянулись к рядам стульев, выставленных напротив сцены. Повторив жест со сбитием невидимой пылинки, Владимир тоже поспешил занять свободное место.

— Вам туда нельзя, там места для родителей, — заступила перед ним дорогу молоденькая девушка-распорядитель, здраво предположив, что молодой человек никак не может являться отцом великовозрастного чада.

— Лидия Наумовна! — не стал спорить с барышней Владимир, окликнув проплывающую мимо заведующую учебной части лицея.

— Да, Владимир Сергеевич, — расплылась в елейной улыбке холёная дама в строгом костюме, который гармонично подчёркивал достоинства женщины, скрывая некоторые мелкие недостатки фигуры.

Угодливость завуча можно было понять, за время учёбы Виктории она получила доступ к эксклюзивным косметическим средствам, стоимость которых трудно было переоценить, особенно заглянув в каталог аптеки Острецовых. Орденоносец, несмотря на юные годы сумевший пробраться на такие высоты, что даже у многоопытной женщины дух захватывало, и при этом оставшийся в тени, давно и прочно завоевал её расположение и эту тонкую связь она тщательно оберегала, извечным женским чутьём предполагая, что молодой человек далеко пойдёт — знахарство и целительство не предел его карьеры.

— Лидия Наумовна, — скуксился Владимир, пальцем указывая на ряды венских стульев, — а можно мне туда? А то меня не пускают, говорят, что не дорос ещё.

— Ха-ха! — непритворно рассмеялась женщина, блеснув снежной белизной зубов, оттеняемой пикантными ямочками на щеках. — Пойдёмте я вас провожу, спасу от грозных охранников. Оленька, этот молодой человек со мной.

Царственным жестом завуч махнула в сторону стульев и, продолжая улыбаться, подошла к «Оленьке», чуть ли не в лицо прошипев распорядителю:

— Ольга Мироновна, Владимир Сергеевич Огнёв является братом и официальным опекуном Виктории Чаровниковой, запомните и проинструктируйте остальных распорядителей, чтобы не угодили в неловкую ситуацию. Надеюсь на вас, эксцессов я не потерплю.

О чём думала в тот момент бледная Оленька так и осталось секретом, но эксцессов в тот вечер действительно не зафиксировали, что само по себе удивительно, принимая в расчёт немалое количество горячительных напитков на столах.

— На сцену вызывается… — оглянувшись назад, Вика нашла взглядом брата, пославшего ей ободряющую улыбку и воздушный поцелуй.

Отдарившись ответной улыбкой, девушка грациозной походкой плывущей лебёдушки вплыла на сцену, где ей под звуки фанфаров вручили диплом и золотую медаль. Да, Вика закончила лицей круглой отличницей и медалисткой. Вскочив со своего места, Владимир аплодировал громче всех.

— Поздравляю, сестрёнка, — обнял Владимир сестру, когда та спустилась со сцены и прошла к нему между рядов с родителями и приглашёнными. — А твоя медаль точно золотая? А если на зуб попробовать? Ладно-ладно, не бей меня, не буду я её кусать, — принялся подтрунивать Владимир. — Что я дикарь какой-то что ли, когда дома есть прекрасная ножовка по металлу!

— Только попробуй, — дурашливо надула губки Вика, — я этой ножовкой твои лапки потом по локти отчекрыжу!

— Гуляй, мелкая, сегодня твой день. Рассвет встречать поедешь?

— Поеду, а ты куда намылился?

— Отбуду положенный приличиями срок и тихо сбегу по-английски. Это сейчас все эти господа и дамы держат дистанцию и голодными акулами ходят кругами, а стоит им чуть-чуть принять на грудь и раскрепоститься, как мне придётся отстреливаться, дай бог не боевыми патронами, так что извини, сама понимаешь.

— Да ладно, братец, всё не так страшно.

— Ага, — кивнул Владимир, — всё ещё страшнее. Мужикам, если что, можно промеж глаз зарядить, а дам бить нельзя — моветон-с! Им же всем здесь и сейчас вынь и положи крем от морщин или бальзам для увеличения груди, а ещё лучше — срочно посмотри дядю, тётю или внучатую бабушку с геморроем в терминальной стадии, который непременно требуется излечить наложением рук.

— Фу, от такого и я бы сбежала. Только и у меня ни разу не сахар, братец. Они, — Вика кивнула в сторону стульев, — как примут на грудь и расслабятся, начнут сватать кого ни попадя, а некоторые пузанчики и сами в женихи набиваться. Тьфу, так бы и врезала между глаз, только девочкам драться нельзя — моветон-с! — передразнила Вика. — А ещё ты в кустики сховаешься и сбежишь огородами, так совсем хоть волком вой.

— Далеко не убегу, не бойся. В машине за углом посижу, книжку умную про что-нибудь почитаю. Так что свисти, если что.

— Только свистни, он появится! — рассмеялась Вика. — Грозный «Чёрный плащ».

Владимир тихо растворился в тенях где-то через час, Вика продержалась дольше, «свистнув» ближе к десяти вечера. Накинув на себя «отвод глаз», исполняющий обязанности «Чёрного плаща» незаметно прокрался в зал и умыкнул невинную девицу, перед выходом показавшись на глаза Лидии Наумовне. Понятливо кивнув, завуч рукой изобразила некий разрешающий жест и вернулась в представительную женскую компанию, обсуждавшую последние губернские новости специфической направленности, сиречь перемывая кому-то косточки.

— Ты как, мелкая?

— Устала, как собака. Вов, знаешь, я, наверное, слишком заучилась перед экзаменами или погрузилась в работу и совсем за слухами, гуляющими по лицею, не следила. Представляешь, девчонки чуть ли не поголовно считают, что я слишком задрала нос. Мол, зазналась, моделька, а оценки и медаль заработала одним местом. И съёмки — не съёмки, а работа эскортницей. И у тебя я не работаю, а срам лечу. В общем, если к тебе прибегут снимать сглазы — это не я, оно само у них повыскакивало. Хорошо, что ты не уехал, я бы там некоторых прямо на месте убила, кулаки до сих пор чешутся отрихтовать морды Паниной и Киве.

— Плюнь ты на них, Викуля. Они же на головы скорбные. Хочешь, я на них чесотку нашлю?

— Да плевать, мне с ними детей не крестить.

Дома на Вику