Читать книгу - "Знахарь - Александр Павлович Сапегин"

невозможности видеться каждый день хотя бы на экране телефона или компьютера, не говоря уже о встречах наяву. Выезды в Москву на различные конференции или симпозиумы сторонников народной и нетрадиционной медицины воспринимались Владимиром чуть ли не манной небесной. Он понимал, что княжна таким ненавязчивым способом, помогая ему встречаться с любимой девушкой, привязывает его к себе, поэтому влюблённые с нетерпением ждали заветного восемнадцатилетия девушки, до которого было ох как не близко по меркам молодых людей. Только и оставалось что видеться редкими набегами.

— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Семёновская», — прозвучало из динамиков. Вздохнув, Владимир ухватился за поручень у двери.

Было у него одно неприятное дельце на «Семёновской», так сказать из разряда неприятных плодов растущей известности и популярности Виктории. Плоды побед на ниве модельного бизнеса сестры не всегда были сладкими. Некоторые из них пахли тухлятинкой, изрядно отдавая кислотой на языке. Богатые и навязчивые поклонники юной красавицы, к примеру. Привыкнув получать желаемое, они не останавливались ни перед чем, пропуская мимо ушей аргументы возраста, нежелание красавицы строить отношения, а возвращённые назад дорогие подарки списывали на извечную женскую взбалмошность. Кочевряжится девка, цену набивает! Тут дураку понятно, ищет богатых «спонсоров», перебирает кандидатов.

Один из таких толстосумов — владелец заводов, кораблей, пароходов, вбивший в свою прилизанную голову не пойми что, проживал на Измайловом вале. Настырный поклонник проходу Вике не давал и плевать хотел на увещевания Владимира оставить сестру в покое, лоликонщик недоношенный… Прогулявшись по району и поужинав в кафе, Владимир вернулся в гостиницу. Он тоже владел кое-какими плодами, до сего дня без движения лежавшими в банковских ячейках. Вот и пригодится компромат Калёного.

* * *

Пётр Ильич Тырнов уснул быстрее, чем коснулся головой подушки. Заседание правления холдинга выпило из него все силы и попортило немало крови. Финансовые показатели первого квартала всегда были не очень, учитывая рождественские расходы, но дыры в финансовых отчётах никогда не прибавляли настроения акционерам. Из года в год одна и та же картина, пора бы привыкнуть, но в свете последних изменений в правительстве и уменьшения господдержки, затыкание прорех в непрофильных активах становится довольно-таки накладным делом. К тому же прикормленные люди сообщали, что с госконтрактом и конкурсными процедурами не всё гладко, предстояли очередные траты. Кумовство и протекционизм никто не отменял, только «метла» нового канцлера делала их неоправданно дорогими. Тут ещё и девка эта нос воротит… ***** возомнившая.

Всхрапнув и закашлявшись, Пётр Ильич проснулся и хотел уже повернуться на правый бок, дабы скорее вернуться в мягкую патоку сладких снов, как его взгляд выхватил темный человеческий силуэт на фоне светлого абриса окна.

— Лежите, лежите, Пётр Ильич, не вставайте. Охрану тоже звать не стоит, не отрывайте занятых людей от работы по охране вашего здоровья, иначе оно имеет шансы ухудшиться.

— Кто вы? Что вам надо⁈ — справился с испугом мужчина, поняв, что свидание со смертью откладывается.

— Не важно, — донеслось от окна.

— Но, я не понимаю, — испуганно проблеял Пётр Ильич, когда чёрная тень внезапно выросла в размерах, тёмным покрывалом нависнув над немаленькой кроватью.

— Вы правильно заметили, Пётр Ильич, не понимаете. Лезете туда, куда не просят… Вас просят умерить пыл, Пётр Ильич. Не нужно перебегать дорогу хорошим людям.

— Каким людям, о чём вы говорите? — тонко, по-бабьи взвизгнул магнат.

— Не стройте дурачка, вам не идёт. Всё вы понимаете, а чтобы вы не вздумали уросить необъезженной лошадью, вам просили оставить предупреждение, — из тьмы вылетело три листа с компьютерными распечатками. — Умерьте пыл и сидите тихо, иначе сведения с этих бумаг перекочуют куда следует, тогда вы сядете надолго. Думаю, мы договорились. Не провожайте.

Силуэт распался клочьями тёмного тумана. Дёрнув головой, Пётр Ильич включил ночник и нажал замаскированную кнопку вызова охраны…

Начальник смены клялся и божился, что мимо неусыпных постов муха не пролетала. Весь дом под наблюдением, охранные периметры не имеют мёртвых зон, а на самом этаже три поста с вооружением. Ни на одной записи ни одного постороннего лица не зафиксировано. Чисто!

— Тогда откуда взялись эти бумаги⁈ — орал Пётр Ильич, потрясая распечатками перед носом секьюрити. — С неба свалились? Вы, вашу мать…

Дальше шла игра слов напополам с малым Петровским загибом, на которую у начальника службы безопасности не имелось внятного ответа. Треклятые бумажки в мясистой пятерне шефа крыли любые оправдания как бык овцу. Выпустив пар, Пётр Ильич выгнал провинившуюся охрану из спальни и, наконец, вернул внимание к чёртовым писулькам. Пробежавшись взглядом по тексту, магнат сменил окраску лица, красную после получасового ора, на мертвенное белое полотно. Разорвав листы в клочья, после чего спалив их в серебряной пепельнице, Пётр Ильич решил последовать совету неизвестного гостя сидеть тихо, а лучше всего на полгодика-годик перебраться за границу. В Ницце сидится ещё тише.

* * *

Не привлекая внимания окружающих, Владимир незаметно оглядывал родителей и родственников выпускников лицея. Кривовато улыбнувшись думам, блуждающим замысловатыми маршрутами по мозговым извилинам, он ещё раз прошёлся взглядом по ярмарке тщеславия губернского масштаба. Нет, с замахом оценки он, пожалуй, хватанул лишку, даже перебрал на порядок, но из песни слов не выкинешь. Надутые индюки да прилизанные гуси-лебеди вокруг вместо улыбчивых человеческих лиц. Куда ни плюнь, сплошные сливки общества, что свысока со снисходительными улыбочками и толикой высокомерного презрения поглядывали на высокого молодого человека с атлетической фигурой, жмущегося в дальнем углу зала для торжеств. Дорогие костюмы, шикарные платья и блеск украшений что на женщинах, что на мужчинах.

Стряхнув невидимую пылинку с рукава, Владимир подумал, что его серый классический костюм-тройка никоим образом не гармонирует с цветным опереньем дам и пингвиньим стилем присутствующих на торжестве господ. Золотыми часами он так и не обзавёлся, а то, что его одежда и элегантное платье Виктории, светло-голубое на плечах и лифе и темнеющее до тёмно-синего к подолу, по стоимости легко кроют блестящие цацки многих расфуфыренных сударей и сударынь, так это могли оценить единицы из присутствующих. Впрочем, на выпускной Огнёв явился не ради торговли лицом и демонстрации финансового благополучия. В сей знаменательный день он отыгрывал роль счастливого родителя, гордого от того, что его чадо вступает в новую, взрослую жизнь, и никому нет дела,