Читать книгу - "Ночной шторм - Юхан Теорин"

С постройкой маяков в Олуддене все — и жители окрестных деревень, и моряки — стали чувствовать себя безопаснее. По крайней мере, так считали те мужчины, что строили эти маяки: они думали, что они заботятся о безопасности. Женщины знали, что это не так.

Смерть была еще ближе, чем раньше. Она пришла к ним в дома.

На стене сеновала под самым потолком кто-то вырезал на дереве надпись «Любимая Каролина. 1868». Каролина была мертва уже больше ста лет, но она прошептала мне из стен о том, как было на Олуддене в старые добрые времена…

Мирья Рамбе

Дом просто огромный. Чештин идет из комнаты в комнату в поисках Каролины, но в доме слишком много мест, чтобы спрятаться. Слишком много комнат, слишком много шкафов.

Скоро налетит ветер: воздух насыщен влагой, и Чештин знает, что ей нужно спешить. Прочному дому не страшны сильные ветры. Но маленькие люди беспомощны перед его силой. Вот почему каждый раз они прячутся дома у камина и ждут, пока ветер стихнет.

За холодным неурожайным летом последовала суровая зима. Была первая неделя февраля, и ни у кого не было желания выходить на мороз. Но смотрители маяка должны работать в любую погоду, и сегодня все здоровые мужчины, кроме смотрителя Карлсона, готовят маяки к зимнему шторму.

Женщины остались на хуторе, только Каролины нигде не было видно. Чештин искала ее во всех комнатах и даже на чердаке. Она не могла спросить ни других служанок, ни жен смотрителей маяков, потому что те ничего не знают о состоянии Каролины. Может, подозревают, но не знают наверняка.

Каролине восемнадцать лет — она на два года моложе Чештин. Обе они прислуживают в доме смотрителя маяка Свена Карлсона. Каролина общительная и доверчивая, она напоминает Фину, старшую сестру Чештин, уехавшую жить в Америку. Но из-за своей доверчивости Каролина часто попадает в неприятности. В последнее время она чувствовала себя неважно, и только Чештин было об этом известно.

Каролина не могла покинуть хутор и уйти в лес, потому что знала о приближении шторма. Но что, если она все равно решилась? Чештин вышла на улицу. В заснеженном дворе бушует ветер, предвестник шторма.

Внезапно до нее доносится крик.

Это не ветер.

Это женский крик.

Ветер ударяет Чештин в грудь, заставляя девушку согнуться; она бежит к коровнику и входит внутрь.

Коровы нервно перетаптываются на месте, пока Чештин осматривает стойла. Никого. Она поднимается по крутой лестнице на сеновал. Холод пробирает до костей.

Что-то шевелится у стены в тени стога с сеном.

Это Каролина. Она лежит на полу под грязным покрывалом и едва дышит. С губ ее слетают еле слышные стоны. В глазах отражается стыд.

— Чештин… Мне кажется, это случилось, — говорит она. — Я думаю, оно вышло.

Чештин опускается на колени.

— Там есть что-то? — шепчет Каролина. — Или только кровь?

Покрывало на ее ногах пропиталось кровью. Чештин приподнимает край и кивает.

— Да, — говорит она, — ты родила.

— Он живой?

— Нет, он… не сформировался… он уродец…

Чештин склоняется над бледной подругой, спрашивает:

— Как ты?

Каролина прячет глаза.

— Он умер некрещеным, — бормочет она. — Надо похоронить его в освященной земле… чтобы он не вернулся. Его обязательно надо похоронить…

— Мы не можем, — возражает Чештин. — Шторм начинается. Мы умрем, если выйдем в такую погоду.

— Мы должны его спрятать, — шепчет Каролина, ловя ртом воздух. — Они решат, что я шлюха… Что я хотела убить его…

— Не важно, что они подумают, — говорит Чештин. Накрывая ладонью горячий лоб Каролины, она тихо добавляет: — Я получила письмо от сестры. Она хочет, чтобы я приехала к ней в Америку. В Чикаго.

Каролина не слышит. Дыхание ее становится учащенным, но Чештин все равно продолжает:

— Я через Атлантику поеду в Нью-Йорк и оттуда дальше. Она пришлет мне деньги на билет. — Чештин склоняется ниже: — И ты можешь поехать со мной, Каролина. Хочешь?

Каролина не отвечает. Она больше не пытается дышать. Вместе с воздухом ее покидает жизнь. Теперь Каролина лежит неподвижно с открытыми глазами. На сеновале тихо, как на кладбище.

— Я скоро вернусь, — со слезами на глазах шепчет Чештин.

Она заворачивает то, что лежит на полу, в покрывало и поднимается, сжимая сверток в руках.

Выходит во двор, где свирепствует ветер, и идет к дому для слуг. Заходит в свою комнатку, увязывает в тюк свои вещи и вещи Каролины и надевает на себя все, что можно, чтобы спастись от ветра.

Затем Чештин идет в обеденный зал, освещенный свечами. Там тепло от печки. В кресле за столом сидит смотритель маяка Свен Карлсон. Живот его распирает черную униформу и свешивается через ремень.

Государственный служащий, Свен Карлсон относится к самым привилегированным членам общества. У него своя скамья в церкви в Рёрбю. Рядом с ним восседает жена Анна на стуле с мягкой обивкой. Служанки стоят у стены, а в углу сидит Старая Сара, из бедных крестьян в Рёрбю, за заботу о которой смотритель маяка заплатил самую низкую цену на аукционе.

— Где это мы были? — спрашивает хозяйка при виде Чештин. У нее от природы высокий и резкий голос, но сейчас она еще и кричит, чтобы ветер, бушующий на улице, не заглушил ее слова.

Чештин проходит в центр комнаты и останавливается. Она думает о своей сестре в Америке.

Потом нагибается и кладет сверток на стол перед Свеном Карлсоном.

— Добрый вечер, смотритель, — громко и отчетливо говорит Чештин, разворачивая грязное покрывало. — Мне кажется, вы кое-что потеряли…

4

Йоаким провел на хуторе три дня, не ведая тогда, что это были последние счастливые дни в его жизни. Если бы он знал, то наслаждался бы каждой секундой, проведенной с семьей. Но он этого не знал. Не знал, какой счастливой была его жизнь до этого дня.

Предыдущей ночью он и Катрин легли поздно. После того как дети заснули, они прошлись по ожидавшим ремонта комнатам и обсудили покраску. Они решили окрасить стены и потолок в белый цвет, а двери и плинтусы — в разные цвета.

Они легли в полночь. В доме было тихо, но спустя пару часов Ливия начала кричать. Катрин вздохнула, и, не говоря ни слова, вышла из спальни и направилась к дочери.