Читать книгу - "Кино под небом - Джо Р. Лансдейл"

Мы опустим их и выплывем.

– О, это хороший план, – произнес Гомер. – А почему бы нам не найти что-нибудь тяжелое и привязать к нашим членам, чтобы хотя бы чуть-чуть усложнить его?

– У нас мало времени, – сказал Стив. – Заложенность в ушах ослабевает. Мы всплываем к поверхности.

– Меня вычеркивайте, – заявил Джеймс. – Дайте мне фонарик. Попытаю счастья с каннибалами.

– Сейчас или никогда, ребята, – сказал Стив.

Я дал Джеймсу свой фонарик и сказал:

– Удачи, парень.

– Будет лучше, если мы все вернемся, – произнес он. – Лучше для всех.

– Этому не бывать, – возразила Грейс.

Джеймс включил фонарик. Стив открыл ему дверь и сказал:

– Прощай, придурок.

– Вы все собираетесь сделать это? – спросил Джеймс.

– Думаю, да, – ответила Грейс. – Все, кто против, могут уходить.

– Я сумасшедший, но я в деле, – сказал Гомер.

Остальные кивнули.

– Прощайте, тупицы, – сказал Джеймс, махнул лучом в сторону пульсирующих за дверью теней, заставив их разбежаться.

И вышел.

Стив закрыл дверь.

Мы переместились в заднюю часть автобуса и стали наблюдать за Джеймсом и лучом его фонарика. Точнее, только за лучом. Тьма была слишком густой, чтобы разглядеть что-то еще. Луч быстро покачивался, удаляясь от нас.

– Думаете, у него получится? – спросил Гомер.

– Нет, в любом случае, – ответила Грейс, плотно задраивая заднее окно. – Если те твари его не схватят, то на светлой стороне его ждет звонок к обеду. Честно говоря, меня не волнует, будут ли они играть его яйцами в теннис. Он сам заварил эту кашу, пусть сам теперь ее и расхлебывает.

– Не хотелось мне его вот так отпускать, – произнес Гомер.

– Ты уже слышал мое мнение по этому поводу, – сказала Грейс. – Не хочу больше думать о нем. У тебя все еще закладывает уши, Стив? Я не чувствую.

– Кажется, наш приятель всплыл.

– Думаю, пришло время сделать наше великое дело, детка, – сказала Грейс.

Стив издал дикий боевой клич, заставивший меня содрогнуться до глубины души.

– Моя мама всегда говорила, что я маленькая засранка, – произнесла Реба, когда мы заняли места рядом друг с другом, ухватившись руками за сиденье перед собой. – Наверное, она была права.

– Держитесь за что-нибудь, и удачи нам всем, – сказал Стив. Включив дальний свет, он издал новый крик и нажал на газ. Мы рванули вперед, а Реба запела во весь голос:

– Все мы живем в желтой субмарине[39].

– С хреновой изоляцией, – проворчал я.

Часть четвертая

В которой желтый школьный автобус становится средством странного побега и превращается в реактивную какашку, которая не умеет всплывать. Большой сияющий мост появляется вновь. Призраки возвращаются. В животе перевариваются фрукты со вкусом собачьей мочи. Цыпленок Цыпа – лучший. Найдены игрушки

1

Уверяю вас, время может останавливаться.

Все замерло, когда автобус перевалил через край этого «толчка». Казалось, что мы стоим на краю огромного темного унитаза, заполненного чьими-то экскрементами, и собираемся нырнуть в него, будто находясь в здравом уме. Дерьмокоманда по спасению.

По спасению самих себя, как мы надеялись.

Но БАЦ. Оказавшись на краю, мы застыли во времени.

Просто зависли там.

По крайней мере, так мне показалось.

Потом время будто собралось с силами, подтолкнуло нас, и мы снова пришли в движение.

Автобус – длинная, желтая, ярко освещенная и оснащенная понтонами какашка – перевалился через край. И прошла, казалось, целая вечность, прежде чем он шлепнулся в то месиво.

Я сидел на своем месте, глядя в темную пустоту под нами, вжавшись задницей в сиденье, и до боли в пальцах вцепившись в спинку кресла перед собой.

Дерьмо ударило в лобовое стекло. Со всей силы.

Я подумал:

Если повезет, лобовое стекло лопнет, и куча рыбьих экскрементов сметет нас в хвост автобуса, наполнив наши легкие переваренными нечистотами. А затем, если кто-то из нас выживет, та рыбья задница, прежде чем исторгнуть, перемелет нас, как крота, попавшего в газонокосилку.

Когда мы нырнули в эту черную слизь, свет померк. Я чувствовал Ребу рядом с собой, но не видел ее. Слышал только ее тяжелое дыхание. Было ощущение, будто мы погружаемся в чан с шоколадным пудингом, только без приятного запаха и восхитительного вкуса.

Затем автобус начал кувыркаться, и я понял, что это следствие странного процесса пищеварения, систему которого сильные мира сего строили, и, возможно, так и не закончили. Все закрутилось, и в следующее мгновение меня со всей силы швырнуло на Ребу. Затем я начал летать по салону, как отрикошетившая пуля. Запах стоял ужасный. Я ощущал это месиво у себя на руках, а это значит, что оно медленно проникало в салон через щели в окнах и дверях. Возможно, просачивалось сквозь задраенное Грейс заднее окно.

Но нет, утешал я себя. Если б это случилось, автобус был бы уже полон этой гадости.

Затем, словно в подтверждение своих подозрений, я почувствовал, как это ужасное месиво наваливается на меня, заполняя ноздри своим зловонием, и толкает меня вдоль прохода, то ли вперед, то ли назад. Я не был уверен, куда именно, хотя чувствовал, как скачу между сиденьями. Раздался громкий хруст, будто какой-то умник скомкал алюминиевую банку из-под шипучки, а затем жуткий громкий крик, по которому невозможно было определить, мужской он или женский. Под воздействием дерьма меня прижало к тому, что, как я теперь понимаю, было лобовым стеклом. Стекло затрещало, и я потерял сознание. Но чернота, в которую погрузилось мое сознание, не могла быть чернее окружающего меня мира.

Я очнулся.

И был очень удивлен.

Я был все еще жив. Все еще мог дышать.

Но меня окружала вода. Не та густая каша, которую я раньше ощущал на себе, а именно вода. Я барахтался в ней, видел, как она идет рябью, видел белую пену, из которой торчал нос автобуса. Лобовое стекло исчезло, крыша смялась, переднее правое колесо лопнуло.

Меня вытолкнуло через раму лобового стекла, и автобус, хоть и ненадолго, но всплыл на поверхность. Возможно, это произошло из-за понтонов (которые оторвались от бортов), или под воздействием той силы, с которой нас выпустил рыбий анус. А может, из-за воздушного пузыря, образовавшегося в салоне. Я не знал. В тот момент ничто не имело смысла.

Реба цеплялась за нос автобуса. Я хорошо видел ее в серебристом, как ртуть, лунном свете. На лице у нее расползлось кровавое пятно, напоминающее при таком освещении большую черную розу.

Реба лежала на капоте, держась за бампер, в состоянии, которое можно описать только как оцепенение. Она смотрела в мою сторону, но я не мог понять, видит она меня