Читать книгу - "Бич небесный - Брюс Стерлинг"

Хуанита наклонилась над кроваткой — деревянной, антикварного вида, вручную ошкуренной и покрашенной заново — и посмотрела на свое дитя. Никогда прежде Алекс не видел на ее лице подобного выражения, но все-таки он узнал его. Он узнал в нем то место, куда ушла вся дикая свирепость Хуаниты, эта дымящаяся энергия, всегда переполнявшая ее, — теперь она вся перелилась в этот наполненный бесконечной заботой взгляд Мадонны.

Она даже лепетала что-то своему малышу, агукала, как настоящая мама, гулила, практически не используя согласные. Потом она подняла дитя в болтающихся детских одежонках из кроватки и вручила Алексу.

Маленькая безволосая головенка малыша была упакована в крохотную серую шапочку; все вместе напоминало большой фаршированный тушеный гриб. Алекс не был особенным знатоком детей, но даже он понимал, что его маленький племянник — Майкл Грегори Малкэхи — не был привлекательным ребенком. Было сложно сказать о сплющенном, хрящеватом личике младенца что-либо определенное, но, по-видимому, он унаследовал худшие черты обоих родителей: квадратную челюсть Хуаниты и чрезмерно выпуклый, бычий лоб Малкэхи.

— Боже, да он настоящий красавчик! — сказал Алекс.

Ребенок отреагировал на новое знакомство испуганным взглядом и отчаянным брыканием. С ногами у малыша было все в порядке: он лягался как кентавр.

— Невозможно поверить, правда? — расплываясь в улыбке, сказала Джейн.

— Да, действительно невозможно… Я хотел сказать — до того, как я его увидел.

— Я тоже не могла поверить. Вспоминаю, сколько раз я чуть было не принимала эти абортивные препараты… Однажды дошло до того, что я уже положила таблетку в рот, представляешь? Я могла проглотить ее, и мои месячные снова бы вернулись, и мы с Джерри продолжали бы жить точно так же, как жили до этого, и все у нас было бы совсем как в жизни… Или я могла не глотать таблетку, и тогда последствия были бы непредсказуемыми и чрезвычайно серьезными. И ты знаешь, Алекс, я выбрала последствия, я сделала это совершенно преднамеренно — как будто я знала, что делаю! И вот в моей жизни появился этот маленький незнакомец… Только он совсем никакой не незнакомец! Он мой малыш!

— Понимаю.

— Я люблю своего ребенка, Алекс. Я не то чтобы просто так, вроде бы люблю его — я на самом деле очень люблю своего ребенка, отчаянно люблю! Мы оба гак его любим! Мы души в нем не чаем. Мне хотелось бы иметь еще одного.

— Вот как?

— Роды — это не так уж страшно, это даже интересно. Мне, пожалуй, даже вроде как понравилось рожать. Я чувствовала, что происходит нечто действительно серьезное и значительное.

— Да, наверное, так и должно быть, — сказал Алекс. — Мне бы хотелось, чтобы Сильвия тоже посмотрела на моего племянника.

Вслед за братом Джейн вернулась в гостиную. Алекс нес ребенка так, словно Майкл Грегори был мокрым мешком, полным живых лягушек. Странная гостья отлепила свой немигающий змеиный взгляд от телевизора; ее глаза заметались от ребенка к Алексу, потом к Джейн, снова к ребенку и еще раз к Джейн… В глазах читались такие темные, неприкрытые зависть и ненависть, что Джейн была ошеломлена.

— Он очень красивый, — произнесла Сильвия.

— Спасибо.

— И шапочка у него красивая.

— Спасибо, Сильвия.

— Не за что.

Она снова вперила взгляд в телевизор.

Джейн отнесла сына обратно в детскую и положила в кроватку. Она недавно кормила его. Малыш любил, когда с ним возились; самые энергичные свои вопли он предпочитал оставлять до трех часов ночи.

— Я понимаю, ее реакция могла показаться странной, — сказал Алекс. — Понимаешь, для женщин с генетическими расстройствами дети — довольно щекотливая тема.

— Вот как?

— На самом деле ей очень хотелось посмотреть на малыша. Она сама мне сказала.

— Ничего. Сильвия милая.

— Ты сканировала ребенка на генетические отклонения?

— Понимаешь, Алекс… — она поколебалась. — Это, в общем-то, довольно дорого стоит.

— Не для меня. У меня есть свои ходы, контакты… Нет, серьезно, для меня это не проблема, просто переправь мне как-нибудь маленький образец — ну, знаешь, замороженный соскоб со внутренней поверхности щеки. Мы бы могли начать исследование генома прямо сейчас, хотя бы в общих чертах — проследить основные моменты, главные центры дефектов… Сделать общие выводы. Его совершенно необходимо просканировать, Джейн, — не забудь, у его дяди было генетическое расстройство!

— Мы ведь не очень счастливые люди, правда, Алекс?

— Мы живы. Это уже счастье.

— Мы не счастливы, Алекс. Мы живем в несчастливое время. Мы живы, и я рада, что мы живы, но мы — люди катастрофы. Мы никогда не сможем по-настоящему радоваться жизни или чувствовать себя в безопасности, никогда! До конца нашей жизни.

— Это верно, — проговорил он.

Он сделал вдох: хороший, глубокий вдох.

— Джейн… Я приехал сюда в Остин, потому что мне нужно кое-что сказать тебе. Я хотел поблагодарить тебя, Джейн. Поблагодарить тебя за то, что ты спасла мне жизнь.

— De nada[65].

— Нет, Джейн, мне есть за что тебя благодарить! Ты могла оставить меня так, как есть, — я ведь сам просил тебя об этом, — и тогда эти шарлатаны убили бы меня в своей подпольной clнnica. Но ты пришла за мной, и вытащила меня оттуда, и потом присматривала за мной. И даже несмотря на то, что мы ходили совсем рядом со смертью, и были окружены смертью, и охотились за смертельно опасными вещами, мы оба остались живы! Мы выжили — и посмотри, теперь появился еще один из нас! Она схватила его за руку.

— Ты хочешь мне что-то сказать, Алехандро? Хорошо же. Скажи мне то, что я действительно хочу услышать.

Она подтащила его к детской кроватке.

— Скажи мне, что это — твоя семья, Алекс! Скажи, что ты поможешь мне заботиться о нем, как если бы он был членом твоей семьи.

— Но он и есть член моей семьи! Он мой племянник. Я очень горжусь им.

— Нет, не то. Я хочу, чтобы ты сказал по-настоящему. Я хочу, чтобы ты пообещал мне заботиться о нем, Алекс, по-настоящему заботиться — даже если я умру, и Джерри умрет, и этот город будет разрушен, и все вокруг будут болеть и умирать, и даже если он будет не очень нравиться тебе лично! Что ты все равно будешь заботиться о нем и все равно спасешь его.

— Хорошо, Джейни, — медленно проговорил Алекс. — Это вполне честно. Вроде как сделка.

— Нет! Это не сделка, это не имеет отношения к деньгам, я не хочу слышать этого ни от тебя, ни от кого-либо еще! Я хочу услышать от тебя настоящее обещание, я хочу, чтобы ты поклялся мне, поклялся так, чтобы я никогда не усомнилась в тебе.

Он посмотрел на нее: лицо Джейн было напряжено, глаза потемнели, и он с непривычным уколом удивления осознал, что его сестра по-настоящему боится. Хуаните наконец довелось узнать и понять настоящий страх. Она боялась за этот крошечный сверточек в колыбели больше, чем когда-либо боялась за саму себя — или за своих друзей, за мужа, за кого бы то ни было. Это был залог ее будущего. Потные обезьяньи ручонки этого малыша цепко держали ее душу.