Читать книгу - "Бич небесный - Брюс Стерлинг"

Попасть в квартал, где жил его отец, было нелегко. Хьюстонские копы всегда были злобными и жестокими типами — зубы как у доберманов! — и плохая погода не смягчила их характера. Хьюстонские копы были вежливы с такими, как он, — когда такие-как-он выглядели как такие-как-он. Но когда такие-как-он выглядели так, как он сейчас, хьюстонские копы две тысячи тридцать первого года утаскивали больного бродягу подальше от улиц, в районы заливов, и там тайком делали с ними страшные вещи.

Но у Алекса были свои способы. Детство, проведенное в Хьюстоне, не прошло для него даром, и он знал, что значит иметь людей, которые чем-то ему обязаны. Он вошел в особняк отца, даже не переменив одежду.

А потом ему пришлось прокладывать себе путь через людей отца.

Шаг за шагом он пробирался через здание. Он нашел способ обмануть механизм в лифте. Служащий в отцовских апартаментах на крыше здания пропустил его — он знал этого служащего. И вот, наконец, он оказался в знакомой, отделанной мрамором приемной, в окружении гигантских ацтекских мандал, черепов орангутангов и китайских фонариков.

Алекс сидел, кашляя и ежась, в своем грязном бумажном комбинезоне на обитой бархатом скамье, упершись руками в колени, с кружащейся головой. Он терпеливо ждал. С его папой всегда было так, и только так, и никогда по-другому. Если он будет сидеть достаточно долго, рано или поздно появится какой-нибудь лакей и принесет ему кофе и сладкое английское печенье.

Минут через десять двойная бронзовая дверь в дальнем конце приемной отворилась, и в комнату вошла одна из самых прекрасных девушек, каких он когда-либо видел, — лет девятнадцати, мальчишеского вида, с фиалковыми глазами и симпатичной шапочкой черных волос, в короткой юбке, узорных чулках и на высоких каблуках. Она сделала несколько осторожных шагов по мозаичному мраморному полу, увидела его и ослепительно улыбнулась.

— Это ведь ты? — спросила она по-испански.

— Прошу прощения, — ответил Алекс. — Не думаю, что это так.

Расширив глаза, она перешла на английский:

— Ты не хочешь пойти со мной… по магазинам?

— Не сейчас, благодарю вас.

— А я могла бы взять тебя с собой по магазинам. Я знаю в Хьюстоне множество отличных местечек.

— Может быть, как-нибудь в другой раз, — ответил Алекс, оглушительно чихая.

Она озабоченно посмотрела на него, повернулась и вышла, и двери за ней лязгнули, словно легла на место гробовая плита.

Прошло еще минут семь, и действительно появился лакей с кофе и печеньем. Лакей был незнакомый — здесь почти всегда был новый лакей: эти служащие — низшая ступенька в организации Унтеров. Но британская сдоба была очень вкусной, а кофе, как всегда, коста-риканским и отменно сваренным. Алекс поставил блюдо с печеньем на скамейку и несколько раз осторожно отхлебнул, и тогда его физическое состояние восстановилось до того уровня, когда он начал чувствовать настоящую боль. Он послал лакея за аспирином, а еще лучше за кодеином. Лакей ушел и не вернулся.

Потом возник один из личных секретарей. Это был самый старый секретарь, сеньор Пабст, беззаветно преданный семье, — холеный пожилой мужчина, обладатель мексиканского диплома в области юриспруденции и тщательно скрываемого легкого алкоголизма.

Пабст осмотрел его с головы до ног с искренней жалостью. Он был родом из Матаморос; у Унгеров было множество связей в Матаморос. Алекс не мог бы сказать, что у них с Пабстом были совместные дела, но было нечто родственное в способе понимания окружающего мира.

— Думаю, тебе лучше сразу лечь в постель, Алехандро.

— Мне нужно увидеть El Viejo[61].

— Ты не в том состоянии, чтобы говорить с El Viejo. Ты сейчас готов сделать какую-нибудь глупость, что-нибудь, о чем потом будешь сожалеть. Повидайся с ним завтра. Так будет лучше.

— Послушай, он будет со мной встречаться или нет?

— Он хочет видеть тебя, — признал Пабст. — Он всегда хочет видеть тебя, Алехандро. Но ему не понравится, если он увидит тебя таким.

— Я думал, к этому времени он должен был уже привыкнуть к потрясениям, разве нет? Давай закончим этот разговор.

Пабст провел Алекса к отцу.

Гильермо Унгер был высокий, стройный человек лет около шестидесяти, в аккуратно завитом белокуром парике того самого цвета, каким бывает высококачественное сливочное масло. У него были очень светлые голубые глаза, спрятанные за толстыми стеклами очков — несчастливое наследие длительных экспериментов с виртуальностью. Под мучнисто-белым слоем лекарственного грима опять полыхала россыпь чирьев из-за приема гормональных препаратов. На нем был льняной тропический костюм. Судя по виду, настроение у него было… нет, не хорошее; его настроение никогда нельзя было назвать хорошим, — но позитивное.

— Итак, ты вернулся, — проговорил он.

— Я некоторое время жил с Хуанитой.

— Я так и понял.

— Знаешь, papб… мне кажется, она мертва.

— Она не мертва. Мертвецы не читают свою электронную почту. — Отец вздохнул. — Она по-прежнему таскается с этим своим огромным тупоголовым ублюдком-математиком! Сейчас он утащил ее с собой куда-то в Нью-Мексико. Неудавшийся ученый, господи боже! Совершеннейший безумец. Она бросила все, она позволила ему сломать всю свою карьеру! Один только Бог теперь может помочь ей, Алехандро, — потому что Бог знает, что я этого не могу.

Алекс сел и закрыл ладонями лицо. Его глаза наполнились слезами.

— Я очень рад, что она еще жива.

— Алехандро, посмотри на меня. Зачем этот бумажный комбинезон, словно ты какой-нибудь бродяга с улицы? Почему эта грязь, Алехандро? Почему ты приходишь ко мне в кабинет в таком виде? Неужели ты не мог по крайней мере вымыться? Мы не бедняки, у нас есть душ.

— Papб, я вымылся настолько, насколько смог. Просто я побывал в центре большого торнадо, и грязь въелась слишком глубоко в кожу, ее не смыть. Так что прости, но придется подождать, пока не сотрется верхний слой кожи.

— Ты был в Оклахома-Сити? — спросил отец с неподдельным интересом.

— Нет, папа. Мы были в том месте, где ураган зародился. Мы преследовали его с самого начала и видели, как все происходило.

— Оклахома-Сити подвергся серьезному воздействию, — задумчиво проговорил Унгер-старший. — Это было очень значительное событие.

— Мы не были внутри Оклахома-Сити — и вообще, там ведь все погибли, разве не так?

— Не все. Едва ли больше, чем половина.

— Этого мы уже не видели. Мы наблюдали только за начальной стадией эф-шесть. Мы — то есть бригада… им хотелось проследить ураган с самого начала, из научных соображений, чтобы лучше понять его.

— Понять, вот как? Что-то не похоже! А знают ли они, почему ураган остановился так внезапно, сразу же после Оклахома-Сити?