Читать книгу - "Отстегните ремни - Катерина Кириченко"

Какое-то время вариант «трехходовка» благополучно срабатывал, и все оставались довольны. Тимур с Костиком покупали свои ужины сами и ни разу не забыли оказаться на условленной лужайке для спасения нас с Селиверстовой от последствий вынужденного безденежья. Но однажды в плане произошел досадный сбой. Еще на первом ходе, выйдя из ресторана с очередными джигитами и предложив танцы в эмгэушном лагере, мы с ужасом поняли, что никакими уговорами заманить туда наших джигитов не удастся. Взятые крепко за локоть, мы были препровождены в летнюю пристройку в поселке, где проживали местные, и усажены за стол с легкими закусками и ящиком «Киндзмараули».

Джигитов было два. Оба молодые и, при других обстоятельствах, я бы сказала — приятные парни. Разлив вино по стаканам, они довольно на нас поглядывали, не забыв при этом на всякий случай запереть дверь пристройки на ключ, а его положить в карман. Пойманные в ловушку, мы с Селиверстовой вовсе не собирались легко сдаваться. Пнув меня под столом ногой, Селиверстова начала свою сагу. С юмором и потрясающей для необразованных джигитов фантазией, она принялась живописать им все приключения студенческой московской жизни. Джигиты умирали со смеху и, с удовольствием слушая, продолжали налегать на вино. Когда часа через полтора голос беспрестанно сыпавшей историю за историей Селиверстовой перешел на хрип, я получила от нее очередной пинок под столом и поняла, что должна немедленно перехватить инициативу. Исчерпав все истории, виданные и слышанные мной за последние годы, я перешла на выдумки. Джигиты были невероятно довольны и, затаив дыхание, с интересом слушали. Когда же и в моем горле через час пересохло, а мозг отказался сочинять все новые и новые байки, и в комнате повисла опасная пауза, а руки джигитов опять оказались у нас на плечах, Селиверстова легко скинула начавшиеся поползновения и продолжила эстафету. Руки убрались, и джигиты, забыв о своих желаниях, вновь судорожно заливались хохотом от наших историй. Так, передавая друг другу эстафету каждый час и следя, чтобы паузы сильно не затягивались — иначе джигиты успевали вспомнить о целях, с которыми притащили нас в свою пристройку, — мы работали с Селиверстовой Шехерезадами почти до самого утра. Когда же, утомленные «Киндзмараули» и безудержным смехом кавказские жители прикорнули, сидя прямо на табуретках и положив буйные молодые головы на сложенные на столе руки, мы благополучно достали из кармана ключ и усталые, но гордые собой отправились восвояси.

Уже тогда подававшая надежды будущий профессор психологии Селиверстова прокомментировала мне произошедшее так: пока мы говорим — мы люди. А людей нельзя бить по морде и насиловать, так как оба эти действия относятся почти к животным инстинктам. Другими словами, пока мы говорим — мы всегда будем целы. Но вот если замолчать на минутку, то из людей мы превращаемся в абстрактные существа, наделенные ярко выраженными половыми признаками, и тогда по отношению к нам может быть применено поведение физиологическое, то бишь — животное, и вот тут можно и по морде схлопотать, и вообще быть принужденным к нежелательным действиям.

Опыт тот я усвоила навсегда и много раз в жизни удачно применяла, например, к собакам. Однажды, помню, бросился на меня дикий и, кажется, бешеный пес. Прыгая вокруг меня, он жутко рычал и скалился, разбрызгивая слюну, но пока я представляла собой человека, а именно — беспрерывно говорила псу что-то властным голосом, он, и это было очевидно, не мог меня укусить. Если же я на секунду замолкала, псина моментально зверела и пыталась хватануть меня зубами. Так, беспрерывно разговаривая, я дождалась спасения: минут через пятнадцать пьяный сторож близлежащей автостоянки вышел за угол по малой нужде и забрал принадлежавшего стоянке пса, а я в очередной раз сделала вывод о великой силе произнесенного слова.

Вспомнив все это, я подняла глаза на казавшегося мне более добродушно настроенного Коляна и посоветовала:

— Заводи чуть-чуть левее.

Колян чуть сдвинул руку с кием:

— Так?

Последовал удар, успешно загнавший в лузу шар.

— Играешь, что ли, хорошо? — спросил Колян, не отрывая глаз от кончика кия и прилаживаясь к очередному шару.

— Нет. Играю так себе. Рука неточная, но глазомер зато отличный. Опять чуть левее заводи.

Я подошла к столу и уперлась руками в полированный край. Шар снова вошел прямо в лузу. Колян стал перемещаться к следующему шару.

Кажется, мой метод опять работал?! Приободренная успехом, я начала вновь болтать без умолку обо всем, что приходило в голову: сначала на бильярдную тему, а потом, исчерпав ее, перешла к рассказам об Амстердаме, как тут все это время молчавший Рустам перебил меня:

— Харе выделываться, иностранка. Я всю ночь не спал, мне надоело. Давай говори, где ребеночек, и я спать пойду уже.

Я судорожно сглотнула. Было ясно, что дай я сейчас адрес Даши, мужики немедленно поедут на Староконюшенный и еще неизвестно как поступят с оставшейся там Светланой. Дашка, очутившись в руках Саши, будет использована против Макса. А я, после того, как Вика получит ребенка, буду уже никому не нужна, и… И все.

В животе возникла черная пустота, а под ложечкой неприятно засосало.

Рустам тем временем подошел ко мне сзади, и я отчетливо ощутила, что Шехерезада в этот раз, кажется, не сработает… То ли мужики, пережившие последние пятнадцать непростых лет в этой стране, пока я налаживала новую жизнь в старушке Европе, стали хуже цепных полубешеных собак и горцев, то ли я в отсутствии постоянной практики разучилась быть хорошей Шехерезадой…

— Где ребенок? — четко спросил голос за моей спиной.

Кинув быстрый взгляд на Коляна, я поняла, что подмоги тут мне не будет.

— Я скажу, и вы меня убьете?

— Ты скажешь, мы отведем тебя к Александру Аркадьевичу и поедем спать. А что он решит — дело его. Так тебя устраивает?

— Нет.

И тут рука сзади неожиданно схватила меня за волосы и резко дернула вниз и вбок, сложив мне шею набок и больно натянув волосы.

— «Нет» бабушке своей скажешь. А мне никогда не говори! Поняла?!

Мои волосы натянулись еще сильнее, а мне пришлось выгнуться всем телом, чтобы шея не сломалась.

— Адрес? — потребовал голос сзади, опять дергая за волосы.

Я сморщилась от боли и выгнулась еще сильней. Тогда рука дернула меня за волосы, развернув к говорящему полубоком, и под правую челюсть, откуда-то снизу, прилетел резкий и быстрый удар. Голова немедленно запрокинулась еще дальше назад, а перед глазами сначала вспыхнула сияющая золотом вспышка, а потом резко стало совсем темно. Рот быстро заполнился густым и соленым.

— Бля-я-я, это пипец какой-то с бабами! — Рука отпустила мои волосы и убралась. — Колян, давай сам, дорогой. Я, правда, спать хочу, сил нет. Я всю ночь дежурил, пока ты отсыпался там, как сурок. Займись девчонкой.

— Сам займись. Не видишь, я занят. Я кофе иду делать, — сказал Колян, отставляя кий к стене и действительно направляясь к барной стойке.