Читать книгу - "Игра по расписанию - Дэвид Бальдаччи"

Хэрри Ли Кэррик жил в большом и богатом домовладении на восточной окраине Райтсберга. По пути туда Кинг поведал напарнице кое-что об этом крупном юристе и правоведе, ставшем на склоне дней практикующим адвокатом.

— Кэррик долгое время занимался здесь юриспруденцией, после чего его выдвинули в окружной суд, откуда он перешел в Верховный суд штата, где благополучно прозаседал последние двадцать лет. Если разобраться, именно Кэррик помог мне вступить в Виргинскую коллегию адвокатов. Его семейство обитает в этих краях более трехсот лет. Они, между прочим, близкие родственники тех самых знаменитых Ли, которые оставили столь яркий след в истории страны. Хотя Кэррику уже за семьдесят, в смысле остроты ума и проницательности он даст сто очков вперед любому молодому юристу. Выйдя в отставку, Хэрри вернулся в Райтсберг и обосновался в родовом поместье.

— Ты говорил, что Джуниор часто ходил по дурной дорожке. Что конкретно имел в виду?

— Я хотел сказать, что он время от времени нарушал закон, но, насколько мне известно, уже давно не попадал по этой причине в беду.

— До настоящего времени, как я понимаю.

Они въехали в кованые железные ворота, украшенные монограммой с литерой «К».

Мишель окинула взглядом ухоженную территорию.

— Отличное местечко.

— Хэрри и сам неплохо зарабатывает. Что же касается его семейства, то оно всегда считалось весьма состоятельным.

— Он женат?

— Его жена умерла в молодости. Хэрри же вторично не женился, так что детей у него нет. Насколько я знаю, он последний представитель семейства Кэррик.

В скором времени напарники увидели большой кирпичный дом с белыми колоннами, окруженный рядами высоких толстых деревьев. Кинг, однако, к дому подъезжать не стал, а свернул с асфальтированной подъездной дорожки на куда более узкую гравийную и через минуту или две остановился около небольшого деревянного флигеля, выкрашенного белой краской.

— Что за строение? — спросила Мишель.

— Процветающая адвокатская контора достопочтенного Хэрри Ли Кэррика, эсквайра.

Выйдя из машины, детективы подошли к домику и постучали в дверь.

— Войдите, — отозвались приятным, хорошо поставленным голосом.

Навстречу, поднявшись из-за большого стола, вышел хорошо одетый джентльмен с протянутой для приветствия рукой. Хэрри Кэррик, пяти футов девяти дюймов ростом,[3]обладал стройной фигурой, здоровым розовым цветом лица и красивыми серебристо-седыми волосами. На хозяине были серые слаксы, синий блейзер, белая рубашка с воротничком на пуговичках и красный, в белую полоску, галстук. Глаза его были цвета барвинка, то есть скорее голубые, чем синие — так по крайней мере показалось Мишель, — а густые кустистые брови имели тот же серебристый оттенок, что и волосы. Его рукопожатие отличалось твердостью, а в голосе проступал мелодичный южный акцент, обволакивавший и ласкавший гостя подобно аромату выдержанного виски или мягким подушкам старинного кресла. Энергия и манеры Кэррика более подходили человеку лет на двадцать моложе. Он являл собой безупречный, чуть ли не голливудский, образ классического американского судьи.

Повернувшись к Мишель, Хэрри сказал:

— Я давно уже задавался вопросом, когда Шон познакомит меня с вами, но он все не приезжал. И тогда я решил взять дело в свои руки.

Кэррик подвел гостей к стульям в углу небольшой комнаты. Все остальное свободное пространство занимали массивные книжные шкафы. Находившиеся здесь, помимо шкафов, предметы обстановки отличались почтенным возрастом, могли с полным на то основанием называться антиквариатом и несли на себе следы долговременного использования. В комнате вился сигарный дым, голубоватые кольца которого напоминали миниатюрные кучевые облака. Максвелл заметила на боковом столике печатную машинку фирмы «Ремингтон». Впрочем, в комнате имелись также персональный компьютер и лазерный принтер, помещавшиеся на великолепном резном письменном столе хозяина.

— Я уже оценил по достоинству эффективность информационной техники двадцать первого века. — От проницательного взгляда Хэрри не укрылось удивление, проступившее на лице молодой женщины при виде печатной машинки. — Надо сказать, я довольно долго враждовал с компьютерами, но потом уверовал в их полезность и со всем пылом неофита бросился в их объятия. Что же касается «ремингтона», я зарезервировал его для переписки с друзьями молодости, которые сочли бы для себя оскорблением, получив послание на простой бумаге без монограммы с безликим компьютерным текстом. Они считают, что каждая буковка должна нести в себе тепло человеческой руки — в данном случае пальцев, давящих на клавиши старинной печатной машинки. Конечно, они предпочли бы получать от меня рукописные послания, но мой почерк, к сожалению, становится с годами все более неразборчивым. Старость вообще штука неприятная, но с ней приходится мириться, учитывая существующую альтернативу. Я рекомендовал бы всем как можно дольше оставаться молодыми и красивыми — такими, как вы, Мишель.

Максвелл улыбнулась. Хэрри оказался не только истинным джентльменом, но и очень обаятельным человеком.

Он настоял на том, чтобы гости выпили чаю, и сам налил его в маленькие фарфоровые чашечки с блюдечками с чуть потускневшей от времени золотой каемкой. Только после этого хозяин опустился на стул.

— Итак, Джуниор Девер, — начал разговор Кинг.

— И Бэттлы, — кивнул Хэрри.

— Похоже, странная подобралась компания, — заметила Мишель.

— Чрезвычайно, — согласился Кэррик. — Бобби Бэттл был парень умный и крепкий как гвоздь. Составил состояние мозгами и работой до седьмого пота. Его жена Ремми — одна из самых очаровательных леди, каких я только знаю. И тоже сделана словно из стали. Ей пришлось стать сильной — с таким-то мужем.