Читать книгу - "Кровь избранных - Кай Дзен"

В его понимании это объясняло все.

— Так и есть.

Услышав такие слова Хофштадтера, Шань Фен еле удержался, чтобы не застонать.

— Мой адъютант поэтому и привел ее сюда. Мы заняты важнейшим экспериментом, который одобрен лично фюрером, и нам нужны… подопытные животные.

Майор сразу сменил тон и осторожно поинтересовался:

— А в чем суть эксперимента?

— Эксперимент секретный, — соврал Дитрих.

— Тогда вы обязаны предъявить мне документы, подтверждающие секретность, иначе…

Хофштадтер проворчал с наигранной скукой:

— Ну хорошо, следуйте за мной. Я должен вернуться к работе как можно скорее. Шань Фен, подожди меня здесь вместе с женщиной.

— Нет, капитан, я бы предпочел, чтобы они пошли с нами.

Майор медоточиво улыбнулся.

В пропахшей дезинфекцией комнате сидели в застывших позах трое мужчин и две женщины.

— Несколько часов назад им ввели по дозе сыворотки. Все подопытные находятся в состоянии кататонии и ничего не чувствуют. Далее с уменьшающимися интервалами мы даем простые команды, например: «Встань!» или «Закрой глаза!» — пояснял Хофштадтер с довольным видом.

— Ну и… — Майор был поражен.

— И ничего. Пока никакой реакции. Потому и нужны новые подопытные.

— И немедленно, — сладко промурлыкал майор.

— Верно, герр штурмбанфюрер.

— Тогда поглядим на эксперимент. Похоже, дело у вас срочное, а мы и так отняли у вас уже много времени.

— Ну что ж…

Хофштадтер бегло взглянул на растерянного Шань Фена. В конце концов, он ведь не дурак, должен же был думать… Дитрих сделал знак санитару:

— На этот раз приготовьте семипроцентный раствор.

Вента застыла, словно каменная. Прошло несколько минут, и Дитрих, засучив ей рукав, ввел сыворотку. Как только он вытащил иглу из вены, девушка начала биться в судорогах.

— Сначала всегда наступает критическая фаза. Если подопытная сможет пройти ее, мы будем внимательно за ней наблюдать, — объяснил Хофштадтер майору.

— А если не сможет?

— Тогда будем искать другого подопытного.

У Венты пошла носом кровь, на губах показалась красная пена. Она содрогалась в конвульсиях и каталась по полу. Когда стоны утихли, Шань Фен закрыл глаза.

— Я вижу, на этот раз эксперимент завершился неудачно, — заключил офицер и обернулся к своим людям. — Пошли, здесь нам больше делать нечего.

Как только они вышли, Шань Фен открыл глаза и молча, пристально посмотрел на своего… хозяина.

— У меня не было другого выбора. Так хоть тебя удалось спасти.

Китаец вышел, не сказав ни слова, и направился к дому Хофштадтера, чтобы забрать копии записей об Аль-Харифе.

— Чэнь Лей?

Имя, под которым он приехал, американский чиновник исказил на свой лад. Отделившись от шеренги пассажиров, Шань Фен подошел к столику:

— Чэнь Ли, сэр.

Человек за столиком на секунду поднял глаза и снова склонился над документами:

— Ты родился в Глендейле.

— Да, сэр, восьмого июля тысяча девятьсот второго года.

— Профессия?

— Наемный работник. Я трудился на виноградниках.

Человек снова взглянул на него:

— Наемный работник… И что же ты уехал из Соединенных Штатов?

— Моя мать, господин, была при смерти, и я хотел ее повидать. Она живет… жила в Амстердаме.

— Наемный работник, который тратит свои сбережения, чтобы в последний раз увидеть матушку… Почему же она родила тебя здесь, а потом уехала в Амстердам?

— Там живет моя сестра.

— Ну да, рассказывай кому-нибудь другому.

Последнюю реплику комиссар произнес вполголоса, пока внимательно изучал документы.

— Вохилл! Иди-ка сюда и скажи, как тебе этот тип.

На сей раз беседа велась в маленькой сырой комнате. И Берлин, и Вента, и все прочее осталось очень далеко. От запаха свежей краски слегка подташнивало. Фальшивые документы проверку не прошли. Ему оставалось разыграть последнюю карту.

Сквозь маленькое зарешеченное окно офиса Фолберг с отвращением глядел на собравшуюся внизу под серым небом толпу. Подобная сцена повторялась на пристани Эллис-Айленда каждое утро с незапамятных времен. Рональду подумалось, что участь его оказалась куда неприятнее, чем он предполагал.

Честолюбивому парню на пороге тридцатилетия приходилось работать в вонючей дыре, чтобы платить пошлину федеральным чиновникам с их жесткой иерархией. В его задачи после нескольких месяцев, проведенных в архивах Вашингтона, округ Колумбия, входило также приводить в порядок бумаги.

Альтернативой были либо Тихуана, либо Эль-Пасо, тоже служба иммиграции. И конечно, не курорты.

Рональд убедил себя, что смертельно ненавидит чиканос,[144]сам не понимая почему, и без колебаний выбрал место чиновника в нью-йоркском порту, куда в основном приезжали иммигранты из стран Азии и Среднего Востока. С 1882 года в Соединенных Штатах начал действовать «Закон о запрещении въезда китайцев», который ограничивал права выходцев из этой страны. Почти всех прибывших морем из Поднебесной без колебаний отправляли назад.

Принятое когда-то законодательство представляло собой странную смесь расовой сегрегации[145]и стремления защитить американское производство. Работники-китайцы, неприхотливые во всех отношениях, прекрасно приспосабливались ко всем общественным порядкам, и местные труженики им явно уступали. Поэтому, чтобы среди населения не нарастало вполне понятное недовольство, пришлось издать такой нормативный акт.

Но время шло, и обстоятельства менялись. К 1939 году закону исполнилось пятьдесят семь лет. К той поре сгладились различия между работниками: азиатами, пуэрториканцами, итальянцами, русскими. Так почему же всем можно, а китайцам нельзя? Общественное мнение считало, что настал момент для отмены закона, но началась Вторая мировая война, и дипломатам стало не до того.[146]

Фолберг с ненавистью взглянул на стол, где громоздилась гора бумаг, с которыми предстояло разбираться. С утра его мучила изжога, то ли с недосыпу, то ли от большого количества выпитого накануне алкоголя. Нью-Йорк предоставлял молодому холостяку множество развлечений, что в какой-то мере компенсировало тяготы проклятой работы в порту. И Рон со свойственной ему безудержностью хватал все полными горстями, зачастую используя в своих целях служебное удостоверение.