Читать книгу - "Кровь избранных - Кай Дзен"

Девушка почувствовала дурноту. Накануне ей приснился плохой сон, хотя она почти все забыла. А потом вдруг вспомнилось: Аль-Хариф. Рано или поздно таинственный покупатель объявится. Надо было что-то предпринять.

— Проклятье, как же действует эта штуковина? Я же просила Карла оставить мне инструкцию. Вот чертова горилла! Может, вещь краденая…

Шелли пристроилась на коленях, неуклюже наклонившись над огромным бобинным магнитофоном, стоявшим на сером паласе возле кровати в спальне. Ее длинные ноги до середины бедра элегантно обтягивали чулки с резинками.

Часы на руке слишком быстро отсчитывали время, и паника росла с каждой минутой. Конечно, кто-то должен вскоре объявиться, и, возможно, прямо здесь, в Роузбоул-резиденс. Ее квартира теперь ненадежное убежище, если она вообще им когда-нибудь была. Надо сменить обстановку, и как можно скорее.

Но прежде Шелли хотела записать на магнитофон все, что произошло с Фолбергом в Техасе. Она не заботилась ни о спасении души, ни об оправдании перед судом. Запись станет предметом торговли на случай, если ситуация зайдет в тупик. Слабым огоньком, который не должен погаснуть, как бы дело ни обернулось.

Тонкие пальцы девушки нажали одновременно клавиши «запись» и «воспроизведение» на магнитофоне. Раздался свист, бобины закрутились, и лента с ракордом исчезла из виду.

«Сейчас пятнадцать часов двадцать пять минут девятого декабря тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года. Я, агент Шелли Копленд, нахожусь в своей квартире в Роузбоул-резиденс в Балтиморе. Хочу оставить свидетельство о событиях, произошедших несколько дней назад в Остине, штат Техас. Кто бы ни прослушал запись, прошу безотлагательно обратиться в ближайшее полицейское управление или в офис шерифа. Кассету нельзя отдавать случайным федеральным агентам или любым другим членам правительственных организаций. Не задавайтесь вопросами целесообразности, а просто сделайте то, что я сказала. Вы все поймете после того, как у вас сложится полная картина событий.

В течение некоторого времени я состояла… скажем так, в романтических отношениях с Рональдом Фолбергом, сотрудником ЦРУ. Любовную связь мы держали в секрете, виделись от случая к случаю, хотя встречи становились все чаще. Последнее свидание назначили на первые дни декабря в Техасе, где каждый из нас выполнял свое задание. Сказать по правде, наш роман был весьма скучным, но что-то меня привязывало к этому человеку и удерживало от разрыва с ним. Причину объяснить не могу.

Вечером пятого декабря мы встретились в моем номере в мотеле "Тертлз инн", недалеко от Остина. Фолберг припоздал почти на час, так как виделся с важными людьми. По нескольким словам, сорвавшимся у него с языка, и по выражению лица я поняла: дело касается денег. Большой суммы. Мой любовник нервничал и сильно потел. Раздеваясь, Рон бережно положил на прикроватную тумбочку какой-то ключ. Стало ясно, что это очень ценная вещь.

Фолберг спросил, есть ли у меня планы на ближайшие лет двадцать.

— Извести проклятых коммунистов, — ответила я.

Он громко рассмеялся и погладил меня по волосам. Я догадалась, что речь идет о завершенном им деле, и решила выяснить, что произошло. Но как профессионал, он вряд ли стал бы доверять кому-либо свою тайну. Мы смеялись, шутили, подначивали друг друга, потом занялись любовью. Мне всё удалось выудить у него кое-что и узнать точное место: почта в Остине. Завтра он собирался туда поехать. Я украдкой внимательно осмотрела ключ — им открывают ячейку. Теперь мне нужно было следить за Роном, как того требовал мой долг агента».

В записи возникла долгая пауза. Кто ей поверит? Агент Копленд затащила в постель федерального служащего и затем, подвергая себя огромному риску, выстрелила ему в голову без всякой видимой причины? Чушь! Все дело в деньгах. Шелли вела себя безрассудно. У нее все написано на лице и в персональном деле. По спине пробежала дрожь.

Копленд удалось выжить в те трудные дни. Вскоре Шелли придется отвечать на допросе, а присутствие традиционных мотивов — ревности, денег, власти — может оказаться судьбоносным. Ей надо получше скрыть свой интерес к миллионам Фолберга.

«Немного погодя началось нечто странное. Рон кому-то позвонил и разговаривал очень возбужденно. Фолберг вышел из себя, стал кричать — видно, дело приняло совсем неожиданный оборот. Находясь в ванной, я нарочно открыла кран и прислушалась к происходящему. Любовник в сердцах орал, что условленное время должно быть соблюдено, как договаривались, и он не желает слушать никаких оправданий.

Когда Фолберг положил трубку, я вышла из ванной, изображая полное безразличие. Рон стал пить бурбон[141]из горлышка и осушил бутылку в несколько глотков. Вместо того чтобы заняться своими делами, я предложила ему прекратить надираться. Это стало моей ошибкой.

Он велел мне замолчать и развалился на кровати с очередной бутылкой. Выпил он слишком много. На мои вопросы цедил что-то невнятное. Видеть его в затруднении доставляло мне удовольствие, и я стала его легкомысленно провоцировать. В конце концов мои слова коснулись таинственного дела: "Боишься, что денег не дадут?" Сама не знаю, зачем я так сказала. Может, просто нравилось — он, такой блестящий, со своей широкой деланой улыбкой, теперь попал в глупое положение. Если бы я знала…»

Шелли заметила, что ей не удается сдержать эмоции. Это и радовало, и в то же время раздражало: типичное противоречие агента, который дал себя вовлечь в историю. Слог ее потерял бесстрастность, становясь все более интимным и доверительным. В отсутствие живого собеседника велик риск потерять над собой контроль.

«Рон прыгнул на меня, прижал мои руки к постели, наклонился и велел заткнуться. Движения его были вялыми, от него несло алкоголем. Я боязливо улыбнулась, пытаясь так его успокоить. Но он спросил, что подразумевалось под той фразой про деньги и что мне известно. Я ничего не ответила и продолжила играть испуг. Конечно, хватило бы нескольких движений, чтобы освободиться от захвата, но потасовки не хотелось. Прикрыв глаза, я обдумывала, как себя вести. Фолберг орал в ухо угрозы.

— Хочу есть, — сказала я неожиданно.

Рон изумленно умолк, потом долго и пристально вглядывался мне в глаза. Лицо его вдруг просветлело.

— Я тоже, — ответил он.

— Одевайся, пошли, зайдем за угол, к "Бобу".

Ситуация становилась гротескной. Когда мы одевались, ключ уже не лежал на тумбочке. В ящике его тоже не было — я потихоньку проверила. Рон все понял. С этого момента мне пришлось сильно рисковать.

Впервые я испугалась Фолберга. Хмель слетел с него, черты лица изменились, а глаза сделались злыми. Он словно стал собственным недобрым двойником. Мы съели у «Боба» по гамбургеру и, не обменявшись ни словом, поехали на машине по пустынным улицам. Я прихватила с собой пистолет, но все равно чувствовала себя в западне, не имея возможности сбежать. Рон выехал из города, быстро проехав несколько перекрестков с мигающими светофорами. Дома по сторонам шоссе вскоре остались позади.