Читать книгу - "Забирая дыхание - Сабина Тислер"

Только после пятого звонка Сузанна Кнауэр сообразила, что это звонит ее телефон. Аппарат стоял на полу рядом с кроватью, и она, по-прежнему лежа, схватила трубку. При этом ее взгляд упал на радиобудильник. Двадцать минут одиннадцатого. Собственно, вполне цивильное время, но ведь сегодня воскресенье — единственный день, когда она могла действительно отоспаться!

— Да? — простонала она.

— Это я, Бен. Извини, что разбудил тебя, но есть работа. Убийство в центре. Я заеду за тобой. Через десять минут внизу, перед дверью?

— Нет, — пробормотала она. — Оставь меня в покое!

— О’кей. Значит, сейчас буду. — Он положил трубку.

Сузанна вздохнула, как больная собака, вскочила с постели и побежала в ванную.

Девять минут спустя она нацарапала короткую записочку для дочери: «Sorry, мне нужно уехать из-за убийства, в холодильнике есть суп, надеюсь, ненадолго, пока. С.», оставила бумажку на кухонном столе и помчалась вниз. За много лет она отвыкла подписываться «мама», потому что уже не помнила, когда в последний раз дочь ее так называла. Чаще всего Мелани обращалась к матери просто «эй», или «привет», или же «эй ты», а когда была в необычайно хорошем настроении, что случалось чрезвычайно редко, то именовала ее «Сузе». Сузанна воображала, что это звучит с любовью, поэтому была счастлива, когда Мелани снисходила до того, чтобы упоминать ее в сокращенном виде.

Может быть, дочь вообще не найдет записку, потому что, вероятнее всего, будет дрыхнуть до двух часов, чтобы затем исчезнуть на полчаса в ванной, а после снова залезть в постель и начать бесконечные телефонные разговоры. Так что она, возможно, даже не заметит, что мать отсутствует. В данном случае это было хорошо, но в целом Сузанна находила нынешнюю ситуацию невыносимой. Квартира была небольшая, тем не менее Мелани удавалось избегать встречи с матерью часами, а то и днями, словно они были в ссоре или одна из них больна свиным гриппом, если не чумой.

За время, пока мчалась по лестнице, Сузанна еще успела подумать об этом, но когда через пару секунд она села в машину к своему ассистенту Бену, трудности с Мелани отошли на второй план.

Йохен Умлауф был мертв уже более недели. Трасологи занимались своей работой, полицейский фотограф снимал тело со всех, сторон, Бен делал записи, а Сузанна, сосредоточившись и погрузившись в свои мысли, стояла перед трупом и пыталась как можно точнее запомнить каждую деталь. Она старалась сохранить первое впечатление о жертве, чтобы оно всегда было наготове, словно фотография, которую можно в любой момент вытащить из кармана.

Обнаженная жертва была привязана за ноги и руки к кровати обычным, имеющимся в продаже толстым шнуром, который применяется для завязывания пакетов. Ноги и руки были разведены, рот широко открыт, словно в последнем крике.

«Мамма миа, — подумала Сузанна, — какая ужасная смерть!» Картина пошлая, но вместе с тем жуткая, банальная и лишенная фантазии. Она видела в огромном количестве кинофильмов привязанные к кровати жертвы, и этот убийца явно не старался быть оригинальным.

Бен подошел к ней и прочитал то, что уже успел записать:

— Погибший — Йохен Умлауф, двадцати двух лет, родился в Штутгарте. Студент информатики в Техническом университете, пятый семестр. Проживает в Берлине последние полгода. Еще три недели назад жил в кооперативной квартире в Пренцельберге, а затем переселился сюда. Бумажник, документы, немного денег — все на месте. Убийство с целью ограбления, похоже, исключается.

— Я тоже не знаю ни одного убийцы или грабителя, который привязывал бы свою жертву в голом виде к кровати, — заметила Сузанна. — Обычно они бьют по голове — и готово.

— Да, ты права, — раздраженно ответил Бен.

— Пожалуйста, иди и начни марафон с опросами: соседи, знакомые, однокурсники, преподаватели… Что это был за тип? Какие у него были привычки? Что в нем было особенного? Как он проводил свободное время? Была ли у него подруга? Или друг? Я знаю, это очень много мороки, поэтому не будем терять времени. А я займусь семьей.

— В воскресенье в университете удача мне вряд ли светит.

— Ах да, тогда сходишь туда завтра. А пока можешь опросить массу людей здесь, в доме.

— В кухне сидит женщина, которая вызвала полицию, и проливает слезы. Лони Майер. Ей где-то лет семьдесят.

— Хорошо, тогда утешай Лони Майер и вытирай ей нос. Может, в благодарность она тебе кое-что и расскажет. Никогда не знаешь…

Бен кивнул и исчез в направлении кухни.

Сузанна почувствовала, что все происходящее ее сильно раздражает. Возможно, дело было в отвратительном запахе разложения, к которому она никогда не сможет привыкнуть. Раньше она считала, что только старики бывают одинокими, оказывается, и молодые люди неделями лежат в своих квартирах, и никто о них не беспокоится, никто о них не думает, никто в них не нуждается.

Она повернулась к патологоанатому:

— Вы уже можете что-нибудь сказать?

Доктор Шахт поднял на нее глаза:

— Немного. Но с большой долей вероятности — его задушили.

— Чем?

— Не знаю. Мы не нашли ничего, что убийца мог бы использовать в качестве орудия убийства. В любом случае это был не шнур — он бы оставил на шее четкие следы и повреждения. Скорее всего, шарф, шелковый носок или чулок либо нечто подобное.

— Значит, убийца забрал орудие убийства с собой. В качестве милого напоминания.

— Так и есть.