Читать книгу - "1977. Кошмар Чапелтауна - Дэвид Пис"

– Так кто же вы такой на самом деле?

– Скажем так: конкурент.

– За двадцать фунтов – как скажете, так и будет.

– Значит, вы мне поможете?

Она оглянулась на дверь и подмигнула:

– А вот это зависит от того, о чем вы меня попросите.

– Вы знакомы с журналом вашего издательства под названием «Горячая сперма»?

Она снова закатила глаза, поджала губы и кивнула:

– Вы храните списки моделей?

– Моделей?

– Ну, вы понимаете.

– Ага.

– Ага?

– Ага.

– Адреса, телефоны?

– Возможно, если они проходили через официальную бухгалтерию, но, честно говоря, я сильно в этом сомневаюсь.

– Было бы здорово, если бы вы смогли дать нам имена моделей и вообще любую информацию о них.

– А зачем они вам?

Я оглянулся на дверь в кабинет и сказал:

– Видите ли, я продал остатки старых тиражей «Семени» в Амстердам и выручил приличные бабки. Может, конечно, ваш Лорд слишком занят, чтобы стричь капусту, а вот я хочу попробовать воспользоваться такой возможностью.

– Двадцать фунтов?

– Двадцать фунтов.

– Но прямо сейчас я не могу, – сказала она.

Я посмотрел на часы.

– Во сколько вы заканчиваете?

– В пять.

– В пять у лестницы?

– Двадцать фунтов?

– Двадцать фунтов.

– До встречи.

Я стоял в красной телефонной будке посреди автовокзала Пиккадилли и набирал номер.

– Это я.

– Ты где?

– Я все еще в Манчестере.

– Во сколько ты возвращаешься?

– Как только смогу.

– Тогда я надену что-нибудь красивое.

Снаружи по-прежнему лила вода, красная телефонная будка протекала.

Я уже был здесь однажды, в этой самой будке, двадцать пять лет тому назад, со своей невестой. Мы ждали автобуса на Алтринчем, собирались навестить ее тетку, у нее на пальце было новое кольцо, свадьба через неделю.

– Пока, – сказал я, но ее уже не было.

У меня в запасе было часа два. Я снова вышел под проливной дождь и пошел гулять по Пиккадилли, заходя в кафе, сидя в отсыревших кабинках над чашками жидкого кофе, ожидая, глядя на тонкие черные фигурки, пляшущие под дождем. Мы все стараемся увернуться от капель, от воспоминаний, от боли.

Я посмотрел на часы.

Мне пора было идти.

Незадолго до пяти я нашел еще одну телефонную будку на Олдхэм-роуд.

– Есть что-нибудь?

– Ничего.

Без пяти минут пять я стоял у подножия лестницы, промокший до нитки.

Через десять минут она спустилась.

– Мне снова надо наверх, – сказала она. – Я еще не закончила с работой.

– Материал есть?

Она протянула мне конверт.

Я заглянул в него.

– Тут все. Все, что есть, – сказала она.

– Я верю, – ответил я и подал ей свернутую двадцатифунтовую купюру.

– С вами очень приятно сотрудничать, – засмеялась она, поднимаясь наверх.

– Не сомневаюсь, – сказал я. – Не сомневаюсь.

Я пошел на вокзал, где мне сказали, что поезд на Брэдфорд уходит с Пиккадилли.

Я побежал под проливным дождем. Последнюю часть пути я проехал на такси.

Когда мы добрались до вокзала, было почти шесть. Поезд уходил ровно в шесть, и я на него успел.

В вагоне воняло мокрой одеждой и застаревшим сигаретным дымом. Мне пришлось делить столик с пожилой парой из Пеннистоуна и их отсыревшими бутербродами.

Женщина улыбнулась мне, я – ей, мужчина впился зубами в большое красное яблоко.

Я открыл конверт и вытащил три тонких, полупрозрачных листа.

Это были списки выплат наличными и чеками за период с февраля 1974 года по март 1976-го, выплат фотолабораториям, химикам, фотографам, бумажным фабрикам, поставщикам чернил и моделям.

Моделям.

Я пробежался по списку, задыхаясь:

Все остановилось, умерло.

Клер Моррисон, также известная как Стрэчен.

Все остановилось.

Я достал приказ Олдмана:

Джейн Райан, читай – Дженис.

Все…

Сью Пени, читай Су Пен

Остановилось —

Читай – Ка Су Пен.

Умерло.

Там, в том поезде, в том поезде слез, ползущим по раздетому аду, маленькому голому аду, по тому маленькому голому аду, сплошь покрытому крохотными, малюсенькими колокольчиками, там, в том поезде, слушая звон колокольчиков, доносящийся с того света:

1977.

В 1977 году, когда мир пошел под откос.

Мой мир:

Пожилая женщина, сидящая напротив, доела последний бутерброд и смяла фольгу в крохотный шарик, яйцо и сыр застряли в ее зубном протезе, крошки – в пудре на ее щеках, она улыбается мне, медуза горгона, ее муж кровоточит зубами в то же большое красное яблоко, в этот большой красный, красный, красный мир.

1977.

В 1977 году, когда мир стал красным.

Мой мир:

Мне надо было увидеть эти фотографии.

Поезд полз дальше.

Я должен был увидеть эти фотографии.

Поезд остановился на следующей станции.

Фотографии, фотографии, фотографии.

Клер Моррисон, Джейн Райан, Сью Пенн.

Мне хотелось перестать плакать, собраться с мыслями, но головоломка никак не сходилась.

Некоторые фрагменты отсутствовали.

1977.

В 1977 году, когда мир рассыпался на мелкие осколки.

Мой мир:

Тону, иду ко дну, лучше бы мне было умереть, это ужасное, ужасное дно, эти подводные течения, которые выталкивают меня, раздутого, с морского дна на поверхность.

Выброшен на берег прибоем.

1977.

В 1977 году, когда мир захлебнулся.

Мой мир:

1977 год, и я должен увидеть фотографии, мне нужно увидеть фотографии, фотографии.

В 1977 году —

1977.

Мой мир: