Читать книгу - "24 часа - Клэр Сибер"

У меня в животе что-то сжимается: я узнаю маленький красный кардиган Полли. Тот самый, который она надевает в «торжественных» случаях.

Во мне нарастает тревога, такая сильная, что я вынуждена опереться на раковину и какое-то время делать глубокие вдохи. Я пытаюсь успокоиться и для этого сжимаю край раковины своей неповрежденной ладонью так сильно, что она начинает болеть. А еще я пытаюсь дышать ровнее. Итак, получается, что это был Мэл. Все время Мэл.

Дрожащими руками я стаскиваю с вешалки сначала домашний халат, а затем кардиган и прижимаюсь лицом к кардигану, пытаясь уловить запах любимой дочери.

Я замедляю дыхание и отчаянно напрягаю память. Этот красный кардиган…

События недавнего прошлого очень медленно всплывают в памяти. Я вспоминаю, как на прошлой неделе упаковывала ее маленькую сумку и как Полли при этом хныкала. В ее дорожной сумке, собранной для поездки в Евро-Диснейленд, не было красного кардигана – в этом я, в общем-то, уверена. Он недавно куда-то запропастился – из-за этого-то Полли и хныкала. Она расстроилась потому, что к кардигану был приколот ее значок «Привет, киска», который она хотела взять с собой, чтобы показать моей маме. А я ведь считала виноватым Сида: думала, что кардиган остался у него дома.

Кардиган слабо пахнет розами и стиральным порошком. Я пытаюсь вспомнить, и мне кажется, что, пожалуй, в последний раз Полли надевала его на открытие выставки Сида на Корк-стрит – тогда, когда все взорвалось.

Когда все взорвалось, и Сид едва не убил Мэла, и Мэл впоследствии отвез нас к моей маме, вцепившись в руль дрожащими руками. Я тогда всячески пыталась успокоить Полли, которая плакала навзрыд на заднем сиденье.

Но почему кардиган здесь? И кому принадлежат эти духи? Это духи Сьюзан?

Я прислушиваюсь к тому, что происходит за пределами ванной комнаты. Мое сердце учащенно бьется. Мэл, похоже, все еще на кухне. Я быстро открываю дверь и иду по ступенькам в садик перед домом, на ходу доставая из кармана телефон.

Я звоню Сиду.

Когда он отвечает на звонок, он такой злой, что едва может говорить.

– Почему, черт побери, тебя не было у дома твоей матери? Ты что, издеваешься?

– Нет. Мне нужно было уехать. Они думают, что я убила Эмили.

Однако он меня не слушает.

– Я приехал туда, а тебя там уже не было. Я, можно сказать, гоняюсь за тобой по Лондону, Лори, и…

– Сид, – начинаю я, – кому ты рассказал…

– Я знаю, где Полли, – перебивает он. – Я уже еду.

– Что? – оторопев, переспрашиваю я. – Едешь куда?

– Забрать ее. За ними заезжал Рандольф.

– Рандольф? – Рандольф – высокий, светловолосый и уже седеющий мужчина. С небольшой лысиной. У него дорогой автомобиль.

– Да.

– Откуда, черт возьми, Рандольф узнал, куда ехать?

– Понятия не имею.

– Ты сказал ему, что я жива?

– Да. Нет. По правде говоря, я не помню, с кем я разговаривал. Это теперь не имеет значения. Но они вроде бы у него, и я туда еду.

– Сначала ты должен заехать за мной, – умоляю я.

Позади меня слышатся шаги. Я быстро оборачиваюсь и едва не теряю при этом равновесие. Передо мной стоит Мэл.

– Да? – говорю я. Я чувствую, как все тело охватывает дрожь. – Я сейчас как раз звоню…

– Звонишь кому?

Он не может убить меня, пока я разговариваю по телефону. Или может?

– Где ты? – спрашивает Сид.

– Я в… – Я запинаюсь, не осмеливаюсь в данный момент никого злить. Упреки и обвинения могут и подождать. Было бы хорошо, если бы Сид побыстрее оказался возле нашей дочери. Я отступаю прочь от Мэла: инстинкт подсказывает, что, пожалуй, мне следует бежать. – Вообще-то я лучше встречусь с тобой там.

– Прекрасно, – говорит Сид. Его голос при этом затихает: качество связи ухудшается.

– Но ради бога, дождись меня у Рандольфа, – прошу я, но при этом не знаю, успел ли он меня услышать до того, как связь оборвалась.

Сквозь туман в моем мозгу прорывается здравая мысль. Я в целях безопасности стою на тротуаре, а Мэл – в садике перед своим домом. Он ждет. И он не похож на опасного человека, а скорее на большого и растерянного медведя.

– Мэл, – говорю я, – почему кардиган Полли висит в твоей ванной?

– Что? – Он выглядит еще более растерянным.

– Ее красный кардиган. Он висит там, на двери.

– А-а… Я прошу прощения, – говорит он с довольно беспомощным выражением лица, проводя рукой по волосам. – Я все собирался тебе позвонить, но потом… Потом я уехал. Как ты сама знаешь. По правде говоря, я и сам толком не помню, как он там оказался. Возможно, я прихватил его с вещами Леонарда.

Мы смотрим друг на друга. Перед моими утомленными глазами танцуют черные пятнышки. Если я вскоре не высплюсь, я, наверное, навсегда ослепну.

– Лори, – начинает Мэл ласковым голосом, – я осознаю, что отношения между нами не сложились. Но я не собираюсь причинять тебе вред. Я не знаю, что, черт побери, происходит. Не имею ни малейшего представления. Точно так же, как я не имею ни малейшего представления о том, где находится Полли. Мне жаль, что тебе приходится выносить все это, но… Пожалуйста, поверь, я на твоей стороне.

Сколько раз за последнее время я верила разным людям, что они якобы на моей стороне?

Я собираюсь с мыслями. Мне необходимо прямо сейчас пересечь город и попасть в район Холланд-Парк. Однако здесь, в жилых кварталах северного Лондона, в такое позднее время на улицах вряд ли можно найти такси.

– Пожалуйста, вызови мне такси, – прошу я Мэла.

– Конечно. Зайдешь обратно в дом?

– Нет, спасибо. Мне нужен… – Я бросаю взгляд на входную дверь, с огромным трудом подавляя зевоту. – Мне нужен свежий воздух.

Мэл смотрит на меня со смешанным выражением грусти и недоверия. Затем, пожав плечами, он заходит в дом, чтобы вызвать такси.

– Приедет через двадцать минут, – говорит он, вернувшись. – Пожалуйста, зайди в дом и подожди там.

У меня нет и двух минут, не говоря уже о двадцати.

– А ты не можешь одолжить мне свой автомобиль? – спрашиваю я с надеждой.

Он с сомнением смотрит на меня и говорит:

– Ты хочешь в таком состоянии сесть за руль? Ни в коем случае. Ты попадешь в аварию. Я сам тебя отвезу.

Я обдумываю его слова.

– Ты снова сошелся со Сьюзан? – спрашиваю я. Такой вопрос кажется мне и глупым, и неприятным, хоть я и не знаю почему.

– Со Сьюзан? – горько усмехается он. – Ты шутишь?

– Нет, – говорю я. – Зачем я стала бы шутить? На полке в твоей ванной стоят «Исатис».