Читать книгу - "Тайные врата - Эрик Мейер"

Амелия не испытывала ни малейшего интереса к истории Франции. Она сидела на лестнице и массировала ногу.

– Дэн, с меня довольно! Этой виллы! Версаля! Истории Франции! Довольно всего! В твоем поступке нет ни капли смысла. На следующей неделе мы должны ехать в Дакку, ты помнишь?

– Да смотри же! – настаивал я, наклоняясь к окну, чтобы посмотреть в сторону окружающей участок стены. – Видишь вон те строения? До них всего метров триста! Это избушка королевы и ферма Марии-Антуанетты! Здесь разыгрывалась история королей Франции… в нашей вилле.

Она поморщилась при слове «нашей». Взбесилась. И потребовала, чтобы мы вернулись в отель, в Париж, чтобы показаться травматологу. На следующий день она улетела обратно в Бостон.

Я вернулся в виллу «Трианон» один. Подумаешь, у Амелии плохое настроение. Пройдет. Ты ее знаешь. Несколько лет назад жена обзавелась дурными привычками; на самом деле с тех пор, как мы вместе управляем фондом Баретта. Фондом занимались мы с Амелией. Вместе ездили в Сан-Паулу и Дели, посещали медицинские центры, которым выделяли финансирование для детей, страдающих холерой. Летали вместе на нашем частном самолете, разговаривали с врачами, медсестрами, решали, кому дать деньги, каких целей добиться…

– Лучшее вложение средств, Дэн, – спасти жизнь ребенка, – часто говорила она мне. – Более того, делать это вместе. Огромное взаимное благодеяние.

Итак, очевидно, она считала мое возвращение к Версалю предательством. Но с этим уж я ничего не мог поделать. Вилла «Трианон» меня возбуждала, это было сильнее меня. Я чувствовал себя как в лаборатории в тот волшебный момент, который ты пережила, как и я, когда приближаешься к открытию чего-то нового. Восхитительный момент, когда еще не достиг цели, но понимаешь, что стоишь на пороге открытия. Пьянящий момент, когда маленькая команда, собравшаяся вокруг стола, знает, что держит в руках столь давно ожидаемую формулу. Вопрос пары минут. Сейчас откроется дверь…

В письме, которое я купил, Элси де Вульф не указывала точно, откуда начиналось подземелье. Дело не в том, что она говорила зашифрованно, просто она обращалась к подруге, которая отлично знала ее привычки.

В такси, везущем меня из отеля на виллу «Трианон», я в десятый раз перечитал главный абзац:

[…] Бесси, ты не поверишь! Мы нашли тайный проход, прямо под нашим участком! Подземная галерея начинается там, где мы пили чай в оба твоих приезда – помнишь? Она проходит в метре под землей и ведет к Трианонам. Ее нашел Чарльз. Так и поверишь, что мы, женщины, слишком крепко стоим на земле, чтобы смотреть, что там под ней… Я натянула мужнины штаны, рубашку и ботинки и полезла за ним в туннель. Перед нами шел садовник. Увы, должна тебе признаться, что экспедиция несколько обманула наши ожидания: подземелье обрушилось примерно в ста метрах от виллы. Разбор завала потребовал бы титанических усилий, а оплатить их мы сейчас не можем.

Элси, ясное дело, не имела средств, чтобы исследовать туннель до конца. Я сделаю это. Найти место отправления легко: на первом этаже не так много уголков, где можно пить чай: гостиные, веранда, библиотека… Не надо обследовать весь дом, чтобы найти комнату, которую имела в виду Элси. Я был уверен, что достаточно разобрался в привычках декораторши, ее маленьких маниях. И быстро найду, что ищу.

В кои-то веки не нужен компьютер и электронные файлы. Я знал все о мисс де Вульф еще до того, как зашел в ее дом. Письмо написано, я говорил тебе уже, в 1932 году. Тогда Элси де Вульф уже стала леди Чарльз Мендль, женщиной шестидесяти семи лет, притворявшейся, что ей двадцать четыре, чтобы друзья восхищались ее «поразительно молодым» видом. Все ее друзья, участвовавшие в невероятных вечеринках на вилле «Трианон», на которых она появлялась вся в пудре, с окрашенными в синий цвет волосами, одетая от Пату или Шанель, считали ее бессмертной. Знаменитый фотограф Сесил Битон был ее протеже. Она вдохновила Кола Портера на песню That Black and White Baby of Mine… Элси была звездой в то время. Модные журналы публиковали интервью с ней на первых полосах. Американские журналисты встречали ее в момент прибытия из Франции, готовые вырвать у нее суждение о последних тенденциях в моде!

Она родилась в 1865 году от американца и женщины, родившейся в знаменитой шотландской семье, и в детстве была крайне некрасивой. Мать плохо ее одевала, отец запрещал улыбаться, потому что у нее не хватало одного зуба. Амелия, попробовавшая все, чтобы заставить меня невзлюбить эту виллу, однажды пересказала мне фразу Элси, которую она написала в двадцать лет и которая отлично подводит всему итог: «Если я уродина – а я уродина, – я буду окружать себя только красотой. В этом будет моя жизнь. Ради этого я убью».

До сих пор помню волнение Амелии.

– Такая красота мне не нравится!

Уродина Элси, ставшая лучше самой стильной женщиной на планете, самым знаменитым декоратором Америки! Революционерка декора, заменившая викторианскую мебель плетеными стульями и кисейными занавесями… Что, естественно, выводило из себя мою жену.

– Ее творчество больше подходит для дизайна жилищ для бедных!

– Не преувеличивай! Элси прожила нелегкую жизнь. Во время Первой мировой войны она была медсестрой на фронте… Получила воинский крест и орден Почетного легиона Франции! Это не гранд-дама Версаля, которая умеет только проводить коктейли. Она делала почти ту же работу, что ты!

– Была она лесбиянкой или нет? Доказали это, наконец?

С ума сойти, до чего только не дойдут женщины, если захотят найти козла отпущения.

Не смейся! Ты ведь тоже первым делом спросила об этом, когда зашла на виллу «Трианон» спустя несколько месяцев, во время уик-энда, который мы вместе там проводили. Неисправимая Эмма! Уверенная, что мужчины очарованы лесбиянками, потому что хотят быть первыми, кто вернет их на «праведный» путь. В тот день я не протестовал. Как обычно – и как это часто бывает с женщинами, я бы сказал, – ты интересовалась не относящимся к делу анекдотом больше, чем главной целью: моей охотой за оригинальными планами Ленотра. Правда, ты не могла догадаться, что вилла «Трианон» была сердцем всего дела. После неудачи под Большим Трианоном я больше не говорил с тобой о формуле, доказывающей существование Бога. Я доверял тебе много всего, но сопротивлялся желанию признаться, что купил виллу только ради того, чтобы найти ее. И, против обыкновения, ты ни о чем не догадалась! Вот я и обставил твою легендарную интуицию…

Я ответил тебе, изображая тяжелый вздох:

– Да, правда, она была лесби. И что?

– И все же вышла за лорда Мендля!

– В шестьдесят семь лет! Только ради титула, как говорили. Апофеоз ее светской жизни.

– Она никогда не отрицала слухи?

– Зачем? Она не скрывала, что ей нравятся женщины, сильные, мужеподобные, старше ее, как знаменитая Бесси, театралка, с которой они жили здесь по полгода на протяжении тридцати лет. Поскольку единственная ее настоящая любовь, знаешь ли, вот этот дом.