Читать книгу - "Тайные врата - Эрик Мейер"

Раздраженный, я торопился закончить и рассеянно посмотрел на личные письма, которые приходят на treo.com. Впервые от тебя ни строчки. Зато, как в отместку, послание от маман, желавшей организовать семейный ужин «в ближайшие месяца полтора», и письмо от отца, которому я только что подарил на восьмидесятипятилетие самую малость: двадцать миллионов долларов для ассоциации ученых-палеонтологов, которых он так любит.

Он выразил короткую благодарность. Я придумывал дипломатичный ответ на письмо матери, когда на экране появилось оповещение. Отправитель: artvalue.com. Они ничего не присылали мне уже несколько недель. С другой стороны, предметы, касающиеся садов Версаля, Ленотра и даже Людовика XIV, всегда редко появлялись в продаже. А вот про Наполеона такого не скажешь: за год до двухсотлетнего юбилея его коронации всплыли тысячи связанных с ним предметов. Потом поток опять пошел на спад.

Начало письма меня взволновало.

13 октября 2005. Christie's. Оригинальная рукопись от королевы дизайна, XX век.

Вилла «Трианон», Версаль. 1000 долларов.

Я открыл письмо.

На продажу выставлена маленькая рукопись 1932 года с подписью Элси де Вульф.

Описание было коротким. Элси де Вульф (1865–1950), знаменитый американский декоратор, в первой половине XX века владела красивой версальской виллой, которая называется «Трианон». Участок рядом с парком дворца был старым охотничьим павильоном графа Артуа, младшего брата Людовика XVI, который во времена Реставрации недолго правил под именем Карла X.

– Месье Баретт, как вы считаете, можно ли избавиться от горя во всем мире так же, как избавляются от конкурента?

На этот раз вопрос журналиста напрямую адресовался мне.

– Достаточно применить к этому такой же подход. Такую же решительность. Стратегию. Цели. Средства. Контроль над деятельностью. Это просто.

Этот вопрос мне задавали уже раз сто. Ответ мы выработали вместе со Стэном. Я говорил, не поднимая глаз, и одновременно загружал письмо от Элси де Вульф, которое мне хотелось как можно скорее прочитать полностью.

– За вычетом тех денег, которые вы отдаете бедным, что останется вашим детям? Один из ваших друзей-миллиардеров говорит, что они – члены «клуба удачливых сперматозоидов». С чем вы планируете их оставить?

Вполуха я выслушал ответ Амелии.

– Достаточно, чтобы они могли заниматься той профессией, которой хотят.

Отлично, Амелия. Эта реплика тоже была подготовлена вместе со Стэном. Как правило, она производила нужный эффект. Еще ни один журналист не пошел дальше и не спросил, какой же будет цифра. К счастью, потому что мы с трудом смогли бы ее назвать.

Содержание рукописи, которая выставлена на продажу в следующем месяце на аукционе «Кристи», появилось у меня на экране. Это было письмо Элси одной из своих подруг, Элизабет Марбери, жившей в Нью-Йорке; тоже очень неординарная женщина. Три первых параграфа – обычная банальщина: Элси спрашивала о здоровье Элизабет, намекала на последние события в мире политики по обе стороны Атлантики. В четвертом абзаце – настоящая цель письма: смерть собачки, пуделя, которого корреспондентка отлично знала. Но до потолка я подпрыгнул на пятом:

[…] Бесси, ты не поверишь! Мы нашли тайный проход, прямо под нашим участком! Подземная галерея начинается там, где мы пили чай в оба твоих приезда – помнишь? Она проходит в метре под землей и ведет к Трианонам.

Я даже не стал читать продолжение. Мне необходимо это письмо. И вилла «Трианон».

– Месье Баретт, вам скоро исполнится сорок один год. Какой подарок вас порадует больше всего?

– …

– Дэн, что происходит?

Я едва услышал вопрос журналиста. Встал, извинился – крайне срочное дело, вынужден уйти. Попросил Амелию отвечать вместо меня: знал, что она будет рада.

– Счастье не в том, чтобы получать, что хочешь, – ответила она, – а чтобы желать того, что имеешь.

Ее любимая сентенция. Она без труда убедила Стэна включить ее в наши сеансы media training. Обычно журналисты записывали торопливо. И вставляли в текст.

С письмом все не так уж сложно: на аукционах все – вопрос средств.

А вот вилла «Трианон» не продавалась. Это заброшенное старое строение принадлежало какой-то версальской богачке, отец которой знал Элси. После смерти блистательной хозяйки в доме никто не жил, и все осталось, как было при ней: безделушки, мебель и даже кое-какая одежда в шкафах. Итак, я должен убедить владелицу, а она была резко против.

Все-таки на все есть цена! Я совершил сделку по телефону. Сначала предложил ей четыре миллиона евро, двойную цену стоимости виллы. Она едва не бросила трубку, шокированная. Я поднял цену до шести: она воззвала к памяти своего отца. На десяти она убрала свою разборчивость подальше. Дорого, конечно, за развалюху, но я был готов заплатить пятьдесят. Как ты знаешь, ради некоторых целей я перестаю считать.

Так что я купил виллу «Трианон», даже ни разу ее не увидев.

Когда я вошел туда впервые две недели спустя, в День благодарения, то чувствовал себя как ребенок перед пещерой Али-Бабы. Аллея, усаженная платанами, старые конюшни в глубине двора, фасады XVIII и XIX веков, горгульи, колокольчик на внешней стене для звонков: все детали меня очаровывали и одновременно интриговали. Не испытывал такого удовольствия с тех пор, как строил свой калифорнийский дом, для которого мы с Амелией сами выбрали все до последнего кусочка обивки, вплоть до комнаты с батутом. Я уже видел, как приведу все в порядок, воспроизводя до мелочи эскизы Элси де Вульф, ее описания, и несколько современных фотографий, которыми заранее обзавелся. Амелия захлопнулась при виде виллы «Трианон», как устрица. Мой энтузиазм ее раздражал. Ей казалось, что нам уже пора возвращаться.

– Почему тебе так нравится эта хибара? – спросила она меня, входя в салон-террасу. – В мире столько вещей надо построить, столько жизней спасти.

– Амелия, этим мы уже занимаемся! Здесь мы можем спасти достояние человечества. Историю человека. Память людей. Что может быть важнее: человеческая память или жизнь человека?

– Ай!

Она подвернула ногу, спускаясь по деревянной лестнице, изъеденной червями, которая вела в подвал, на кухне.

Пятнадцать минут назад она оцарапала ноги о ежевику, пытаясь зайти в маленький уголок сада, в котором Элси де Вульф устроила кладбище… для своих собак.

Чаша переполнилась. Больше Амелия меня не слушала.

Лично я не видел ни трухлявой лестницы, ни истершихся ковров, ни разбитого паркета, ни фантазий Элси на собачьи темы. Я видел, как Мария-Антуанетта ускользает из Трианонов, чтобы позабавиться со своим братом по мужу, графом Артуа: волнительное удовольствие попробовать запретный плод.