Читать книгу - "Двойной расчет - Барбара Абель"

Госпожа Массо печально вздохнула.

— А однажды ночью меня разбудил страшный шум в комнате девочек, потом одна из них заплакала. Им было два месяца и три дня. Я кинулась туда. То, что предстало моим глазам, ужаснуло меня!

По напудренным щекам пожилой женщины потекли крупные слезы. Люси и Джереми молчали, взволнованные ее рассказом.

— Одна из колыбелек оказалась перевернутой, — продолжала она. — Анжела стояла посреди комнаты как раз рядом с ней. Я закричала и бросилась к малышке, чтобы поднять — она была придавлена кроваткой. Моя маленькая Валерия. Мой ангелочек. Она была мертва.

Люси и Джереми были потрясены услышанным, тяжесть высказанного обвинения подавляла их.

— Ее убила Анжела? — наконец осмелилась прошептать Люси.

Госпожа Массо помедлила с ответом, как бы взвешивая слова, которые собиралась выговорить.

— Мы так и не узнали, что же собственно произошло. Анжела объяснила нам, что пришла в детскую, чтобы проверить, спят ли девочки, и взяла Валерию на руки, потому что она была «больна». И будто бы в этот момент колыбелька опрокинулась, и ребенок упал на пол. Рассказ ее был сбивчив, это все, что мы из него поняли. Но в голову приходят всякие мысли. А в детской, рядом с опрокинутой кроваткой, я нашла подушку Анжелы. Врачи констатировали внезапную смерть, но я…

И госпожа Массо замолчала. Но через несколько мгновений подняла голову и вытерла глаза.

— После того, что случилось, — прервала она тяжелое молчание, — я больше не могла воспринимать Анжелу как нуждающегося в ласке и любви ребенка. Она стала мне противна. Само ее присутствие в доме стало для меня невыносимым, я видела в ней причину наших несчастий. И мы отправили ее в пансионат. Конечно, на выходные и на каникулы она приезжала домой, и тогда жизнь снова превращалась в кошмар. Я не могла заставить себя приласкать ее, мой муж был в этом отношении более терпимым. Он говорил, что не следует обвинять ее без доказательств, что, возможно, она вообще ни при чем. Но я была уверена! Я читала это в ее взгляде в те моменты, когда Анжела оказывалась рядом с малышками. Она их ненавидела. Впрочем, эта девчонка вообще плохо ладила с окружающими: ее несколько раз отчисляли из пансионатов за плохое поведение, за оскорбление других детей, за грубость по отношению к учителям, за порчу школьного имущества. Когда она достигла подросткового возраста, врач-психиатр в интернате для трудных детей, куда мы в конце концов были вынуждены ее поместить, рассказал нам об отклонениях в ее поведении, которое он расценивал как пограничное состояние. Все признаки были налицо: перепады настроения, импульсивность, вспышки гнева, умышленное нанесение увечья самой себе, комплекс жертвы. Когда мы признались ему, что Анжела — приемный ребенок, он заговорил о генах и о травмах, пережитых в самом раннем возрасте. По его мнению, причиной травмы стал не сам факт удочерения чужими людьми, а то, что ребенком недостаточно занимались. Это было для меня как пощечина, потому что речь шла не о биологической матери, а о нас с мужем. Он будто обвинял нас! Я не могла с этим согласиться и начала судебную процедуру отказа от удочерения.

— Сколько лет было Анжеле в это время? — мягко спросил Джереми.

— Если не ошибаюсь, семнадцать лет.

— В это время она проходила курс лечения в психиатрической клинике?

— Наверное, да. Но в этом-то я уж точно не виновата! К тому моменту Анжелу уже давно сорвало со всех тормозов. То, что я вам рассказываю, не может передать истинного положения вещей. Этот ребенок был настоящим дьяволом, в ней не было ни крупицы доброты к окружающим, она всегда думала только о себе. Мы были готовы полюбить ее, но она не захотела жить по правилам, принятым между людьми, и в частности, по правилам жизни в семье. Я ненавижу ее!

На Люси пахнуло холодом. Ее душа разрывалась между сочувствием к этой женщине, столько пережившей из-за Анжелы, и жалостью к своей сестре. Смерть Валерии — это драма, от которой Мишель Массо, по-видимому, так и не смогла оправиться. Но ее жестокость по отношению к пятилетнему ребенку поразила Люси. Анжела страдала от недостатка любви даже в раннем возрасте, что уж говорить о том, что ей пришлось пережить в отрочестве?

Но самым страшным в услышанном рассказе для Люси было то, что она полностью осознала правоту Джереми, который утверждал, что дети находятся в опасности до тех пор, пока с ними эта женщина. И это она, их родная мать, оставила Макса и Леа на попечение этого чудовища! Этой невменяемой, о которой, как выясняется, ничего толком не знала. И почему же? Потому что была слишком труслива, чтобы решать собственные проблемы самостоятельно, и предпочитала расплачиваться за безволие человеческим достоинством. Она согласилась на то, на что нельзя было соглашаться: результатом ее постыдной слабости стали смерть мужа и потеря детей.

Тяжкий груз вины казался Люси непосильным. И ей абсолютно не за что зацепиться — она не уважает сама себя. Какой кошмар! Люси сидит здесь, не в силах шевельнуться, погрузившись в свою тоску, в то время как ее дети, которые находятся неизвестно где, подвергаясь смертельной опасности, и не имеют возможности даже позвать на помощь. Это невыносимо!

— Надо звонить в полицию! — вдруг выкрикивает она, как будто только что смогла оценить всю трагичность ситуации.

Джереми поднимает на нее усталый взгляд и кивает: другого выхода нет. Делать больше нечего. Кто знает, где в данный момент может находиться Анжела и что она делает с детьми. Он попытался спасти свою подругу, но сейчас понимает, что больше ничего не может для нее сделать. Перейдя грань между разумом и безумием, Анжела погрузилась в свои больные фантазии, увлекая за собой двоих невинных детей.

Действительно, надо обращаться за помощью к полиции. И тем хуже для Анжелы. Главное теперь — вызволить детей.

* * *

После своего рассказа Мишель Массо замыкается в горестном молчании. Все сидят неподвижно, в кухне тихо. Пожилая дама поднимается, медленно выходит и направляется к телефону. Взяв трубку, она набирает номер полицейского участка, какое-то время ждет и начинает говорить все тем же бесстрастным тоном:

— У аппарата Мишель Массо. Здесь со мной два человека, они хотят заявить о похищении детей.

Люси и Джереми по-прежнему сидят без движения, головы их опущены, они ждут. Хозяйка дома диктует адрес, объясняет, как проехать, и медленно кладет трубку на место.

— Через десять минут они будут здесь, — с трудом произносит она, проходя в кухню.

Люси совершенно обессилела: это бесконечное ожидание все длится и длится. Еще целых десять минут!

Бесконечность.

И тут гнетущую тишину дома разрывает звонок. Все трое резко поднимают голову и вопросительно переглядываются. Это не может быть полиция, госпожа Массо только что положила трубку!

— Вы кого-нибудь ждете? — спрашивает Джереми у хозяйки дома.

— Нет!

Люси вскакивает первой, кидается к входной двери и рывком распахивает ее, как будто ей не хватает воздуха.